ПАЛЬМИН, Лиодор (Илиодор) Иванович [15(27).V.1841, Ярославская губ. -- 26.Х(7.Х1). 1891.
Москва] -- поэт, переводчик. Происходил из старинного, но обедневшего дворянского рода. Отец,
отставной офицер, воспитанник Московского университета, в 20--30 гг. был близок кружку А. Ф.
Воейкова, сам писал и печатал стихи и рано познакомил сына с классической российской литературой, в
том числе с поэзией романтизированного классицизма первой трети XIX в. Таким образом, П. с детства
воспринял традиции риторической хвалы и "разумной", упорядоченной сатиры. Детские впечатления
явились основой ("жреческих" представлений П. о литературе, сохранившихся на всю жизнь.
В 1856 г., после смерти отца, П. был определен на казенный кошт в третью петербургскую
гимназию, по окончании ее поступил на юридический факультет Петербургского университета. В 1861 г.
принимал участие в студенческих волнениях, был арестован и посажен в Петропавловскую крепость, о
чем с содроганием вспоминал много лет спустя ("Крепость" // Осколки.-- 1882.-- No 20). После
освобождения исключен из университета, пытался устроиться на службу (в адресную экспедицию),
безуспешно хлопотал об издании журнала и в конце концов занялся поденной литературной работой.
Дебютировал в 1859 г. переводом с французского в журнале для девушек "Лучи", издававшемся
известной детской писательницей А. О. Ишимовой. В 1860--1862 гг. публиковал стихи в журналах "Век"
П. И. Вейнберга и "Библиотеке для чтения" А. Ф. Писемского; в середине 60 гг. выступал в ряде
демократических изданий ("Будильник", "Дело", "Женский вестник" и др.). Сблизившись с В. С.
Курочкиным, в 1863-- 1868 гг. был одним из активнейших сотрудников журнала "Искра", своей главной
идейной и эстетической школы. Впоследствии П. с нежностью говорил о "добром руководстве, советах и
нравственном влиянии" редактора "Искры", о его "литературно-гражданских уроках", способствовавших
сохранению "честного направления" поэзии П.
Придерживаясь в достаточной мере абстрактных общедемократических взглядов и аморфной
политической позиции, П. тем не менее всегда восхищался подвижничеством, воспевал героизм борцов
за свободу ("Свидание", 1865; "Вечное бытие", 1867), темпераментно обличал половинчатость "великих
реформ" 60 гг. ("Обыкновенные песни"), общественную апатию ("Волшебные звуки таинственных
струн...", 1865), трусость и беспринципность либералов ("Смотри, как мы мелки, ничтожны, точь-в-точь /
Писателей русских идеи... / Хоть мы просветители, все же не прочь / Порой поступить и в лакеи..." -"Тетушка
полночь", 1866). Наибольшую известность получило стихотворение "Реквием" ("Не плачьте
над трупами павших борцов..." // Искра.-- 1865.-- No 11), ставшее популярной революционной песней.
Идейно-творческое содружество "искровцев" определило основные особенности поэзии П.:
сочетание страдальчески-гражданского пафоса школы Н. А. Некрасова и индивидуалистической
"вольной насмешки", восходящей к традициям Г. Гейне, манеру "возвышенного" отклика на злобу дня.
Эта позиция способствовала укреплению твердой уверенности П. в неподвластности истинной поэзии
условиям суетливой литературной повседневности: до конца жизни П. был убежден в независимости
Поэта от политического облика органов, в которых он выступает. Это позволило П. уже в 60 гг.
публиковать стихи во враждебных "Искре" реакционных "Занозе" Розенгейма и "Литературной
библиотеке" Богушевича, а в 70--80 гг. сотрудничать буквально во всех изданиях ("Русская мысль",
"Стрекоза", "Наблюдатель", "Развлечение", "Осколки", "Всемирная иллюстрация" и др.), не чураясь и
бульварных, типа "Московского листка". Однако такая всеядность, в немалой мере обусловленная
"суетой гоньбы за хлебом", не повредила репутации поэта: всюду выступал обличитель "балагана, рынка
и харчевни", верный рыцарь "храма литературы, храма святого и древнего" ("Опозоренный храм", 1877).
Верность себе определила и широкую популярность П. в 70 гг.: по свидетельству А. П. Чехова, он
принадлежал к "тем, коим молятся в Таганроге" (Чехов А. П. Письма.-- Т. 1.-- С. 49).
В 70--80 гг. П. занимает позицию хранителя и пропагандиста заветов революционнодемократической
поэзии 60 гг.: постоянно критикует "век тупой, дешевый, меркантильный",
"всесильный эгоизм толпы", противостоять которым способен лишь Поэт ("Памяти Некрасова", 1878),
бичует приспособленчество современников, в том числе и литераторов ("Тенденций гречневая каша, /
Патриотизма кислый квас... / Вот, вот она, словесность наша, / Вот журналистика у нас".-"Журналистика",
1882); воспевает тех, "кто доблестно стяжал / Венец мучительно-терновый", кто "не
изменил себе, не угасил... в сердце пламя" ("Кто погиб?", 1882). Считая поэзию сильным средством
воспитания, П. широко использовал такие общепонятные и легко воспринимаемые формы, как
аллегорическая сказка, басня, стихотворный фельетон, нередко "под маской шуточной невинного
куплета" (наиболее удачный "куплетный" фельетон -- "Михей и филантропы", 1878). Однако критика
действительности у П. обычно не возвышается до сатиры, оставаясь на уровне более или менее острого
намека или воплощаясь в декларативном монологе с многочисленными стилистическими клише и
мифологическими образами.
В 80 гг. в лирике П. усиливаются мотивы тоски и утомления, поэт все чаще объясняет читателю
причины бессилия своей "слабой и чахлой песни" ("Из зимних песен", 1882), все резче (вплоть до
Стр.1