Виктор Чалмаев
Солнечная книга Александра Неверова
Неверов А. С. <...> Веселые ребята"
Есть у Сергея Есенина в стихотворении "Эта улица мне знакома" (1923) такие строки:
Видно, видел он дальние страны,
Сон другой и цветущей поры,
Золотые пески Афганистана,
И стеклянную хмарь Бухары. <...> В отличие от поэта, для которого "стеклянная хмарь Бухары" была лишь красивым миражем,
Александр Неверов (Александр Сергеевич Скобелев), осенью 1921 года ездивший в Среднюю Азию за
хлебом для семьи, в течение трех месяцев двигавшийся в огромном человеческом потоке из голодного
Поволжья, мог с полным правом сказать: "Сам немалый прошел там путь... <...> Александр Неверов уже давно утратил для читателя эти, напоминающие скорее
песчаные фасонные "опоки" для разлива чугуна, измерения. <...>
Никогда не померкнет художнический подвиг Александра Неверова, сумевшего в повести
"Ташкент - город хлебный" (1923) в суровейший момент народной истории, "в развороченном бурей
быте" услышать и осознать и беззвучный шепот старика, не дошедшего до Ташкента, и горестную
мольбу матери, и преждевременную, недетскую решимость подростка, и героическую мужественную
волю рабочих... <...> ***
Все творчество Александра Неверова, недолгая его жизнь (он умер в 1923 году, в тридцать семь
лет, от внезапного паралича сердца) - это единая талантливая книга о русском крестьянстве в революции. <...> Это была высокая оценка творческого подвига автора
"Ташкента - города хлебного", оценка зрелости социальной мысли, первооткрывательской роли
Александра Неверова как одного из создателей советской крестьянской прозы, предшественника и Ф.
Панферова <...> Поистине "издалека", пережив полосу сложных духовных исканий, преодолев множество
заблуждений, пришел Александр Неверов к тем книгам, к тем характерам, в которых заключен этот
драгоценный первооткрывательский опыт. <...> И величие свершенного им, выходцем <...>
Солнечная_книга_Александра_Неверова.pdf
Виктор Чалмаев
Солнечная книга Александра Неверова
Неверов А. С. Ташкент - город хлебный. Гуси-лебеди. Рассказы, повести, роман. / Вступ. ст. В. А.
Чалмаева.М.: Правда, 1983
OCR Ловецкая Т.Ю.
"Книгу бы написать такую - солнечную.
Налить ее радостью до краев и
сказать всему человечеству:
- Пей, жаждущее!"
А. Неверов. "Веселые ребята"
Есть у Сергея Есенина в стихотворении "Эта улица мне знакома" (1923) такие строки:
Видно, видел он дальние страны,
Сон другой и цветущей поры,
Золотые пески Афганистана,
И стеклянную хмарь Бухары.
Ах, и я эти страны знаю -
Сам немалый прошел там путь...
В отличие от поэта, для которого "стеклянная хмарь Бухары" была лишь красивым миражем,
Александр Неверов (Александр Сергеевич Скобелев), осенью 1921 года ездивший в Среднюю Азию за
хлебом для семьи, в течение трех месяцев двигавшийся в огромном человеческом потоке из голодного
Поволжья, мог с полным правом сказать: "Сам немалый прошел там путь..." И сам Ташкент - город
хлебный для него не условность, не хрустальная декорация. Это реальнейшее, социально-конкретное
воплощение, как справедливо отметил Н. Страхов, "необоримой мощи воспрянувшего народного духа,
поэма, озаренная светом гуманистических идеалов революции".
Время постепенно создало, "вылепило" свой образ автора "Ташкента - города хлебного",
выделило из груды подробностей, мелочей, из множества трагических порой заблуждений и сомнений
решающие черты его таланта, его личности. На групповых фотографиях 20-х годов этот человек то в
скромной и строгой учительской "тройке", то в крестьянской рубахе, но с неизменной "упряминкой",
истовым желанием добраться до истины, сливается с "узкокрестьянскими" писателями вроде П. Ярового,
которые так и остались представителями "течения", "группы", авторами деклараций, интересных для
историков литературы. Александр Неверов уже давно утратил для читателя эти, напоминающие скорее
песчаные фасонные "опоки" для разлива чугуна, измерения. Облик художника - в eго лучших
произведениях, ставших летописью судеб народных, в том движении человеческих судеб, которое
запечатлено на их страницах.
И не в одной личной поездке писателя в Ташкент истоки замечательной книги об одиссее Мишки
Додонова. Писатель вообще ни единым словом, даже в уголке картины, не обозначил себя лично. Не
вспомнил он даже собственные статьи о голоде, не вспомнил о жарко горевшей в сердце ненависти к
спекулянтами и зарубежной буржуазии с ее филантропической моралью ("...у нее кошелек вместо души
и сердца"). Но каким лиризмом, выстраданной мукой и верой наполнены все картины пробудившейся,
сдвинувшейся с места мужицкой Руси!
История родной страны - священное достояние художника. И есть события, мгновения даже,
героические или трагические, которые подлинно народный художник не вправе "пропустить", не
запечатлеть. Русский живописец Борис Кустодиев в 1917 году с особой силой ощутил, например, что
даже он, прикованный| к креслу, не вправе пропустить бурлящую революционную улицу: "...ведь "такой"
улицы столетиями надо дожидаться!"
Стр.1