Вадим Перельмутер
"Трактат о том, как невыгодно быть талантливым"
Кржижановский С. Д.
Воспоминания о будущем: Избранное из неизданного/Сост., вступ. ст. и примеч. В. Г.
Перельмутера.--М.; Моск. рабочий, 1989.-- 463 с.
ISBN 5-239-00304-1
OCR и редакция: Сергей Кузнецов.
Бытие пусть себе определяет сознание, но сознание не согласно.
С. Д. Кржижановский
Такого трактата Сигизмунд Кржижановский не написал. Лишь заголовок занес в записную
книжку. Но вся его жизнь -- исчерпывающе полный материал для такого трактата. Его биография -- это
история сознания, которое так и не согласилось с настойчивыми попытками бытия звести его в
определенное, заданное, общее русло.
Имя Кржижановского нынешней широкой публике ничего не говорит. Да что там публика -- и
профессионалы при упоминании его недоуменно пожимают плечами. Разве что литературовед припомнит
изданную ничтожным тиражом в 1931 году книжицу "Поэтика заглавий" (кстати, по сию пору
единственная попытка историко-теоретически осмыслить любопытнейшую эту тему). Театровед -- из
эрудированных,-- быть может, опознает в нем автора оригинальных, парадоксальностью запомнившихся
остропроблемных исследований драматургии Шекспира и Шоу. Да историк театра назовет, пожалуй,
нашумевший в начале двадцатых годов спектакль таировского Камерного театра "Человек, который был
Четвергом" -- пьесу "по схеме Честертона" сочинил Кржижановский. Вот и все. Капля в море...
Между тем даже помещенная в этой книге фотография свидетельствует, что в двадцатых -тридцатых
годах Кржижановский пользовался прочной известностью: знаменитый мастер фотопортрета
М. Наппельбаум выбирал в качестве моделей исключительно писателей состоявшихся, причем
определялось это не количеством книг, но мнением понимающих современников.
По воспоминаниям А. Арго (и не его одного), в те годы "в литературных и окололитературных
кругах много говорили о Сигизмунде Доминиковиче Кржижановском, поэте, прозаике, драматурге,
критике, эссеисте и текстологе, человеке великой образованности, замечательном лекторе...".
Где бы он ни выступал с чтением -- в Камерном театре, в доме Станиславского, на Никитинских
субботниках, на вечерах, проводимых в квартире Брюсова вдовою поэта Иоанной Матвеевной, у Георгия
Шенгели или в одном из домашних "литературных салонов",-- публики собиралось с избытком.
Но проза Кржижановского, изустно популярная, не могла найти дорогу в печать. Он не
отчаивался: "Бетховен, которого играют фальшиво,-- все-таки Бетховен. Даже больше: тот Бетховен,
которого совсем не играют,-- тоже Бетховен". Хотя чем дальше, тем чаще посещали его печальные
предчувствия, вроде записанного одною фразой неосуществленного сюжета: "Сон: как хоронят мои
рукописи в мусорном ящике".
Нескольких опубликованных прижизненно рассказов оказалось явно мало, чтобы донести до нас
эхо популярности Крижановского среди современников. Все-таки изобретение Гутенберга нанесло
сокрушительный удар "устной традиции" в прозе...
Сигизмунд Доминикович Кржижановский родился 11 февраля (30 января) 1887 года в
окрестностях Киева, где его отец, Доминик Александрович, тридцать пять лет служил на сахарном заводе
Рябушинского, сперва помощником бухгалтера, затем бухгалтером.
Поздний и последний -- четвертый -- ребенок, единственный сын, он был намного младше сестер,
возрастная эта дистанция стала и житейской. Только об одной из них -- старшей, Станиславе, актрисе, под
псевдонимом Кадмина с успехом выступавшей на провинциальных сценах, а в тридцатых годах
удостоенной звания заслуженной артистки и ордена,-- изредка упоминал он впоследствии, но и с ней
сколько-нибудь близких отношений не поддерживал. "Кровное родство,-- говорил он,-- это еще не
родство. Надо выдержать экзамен на родственника".
Лишь о матери, Фабиане Станиславовне, вспоминал Кржижановский охотно и с нежностью. Имя
ее произносил по-особенному, чуть растягивая звуки и вслушиваясь, как медленно гаснут они в воздухе.
От нее, мягкой и мечтательной, хорошей музыкантши, унаследовал он музыкальность, пристрастие к
фортепианным вещам Бетховена и Шопена. Кстати, в юные годы у него обнаружился хороший голос,
Стр.1