ЛЮДИ Юлия Шутова Таня Т аня умирала… Рак пытался съесть изнутри эту хрупкую и изящную женщину, которая, казалось, светилась красотой изнутри: кожа бела, глаза как синие озера, волосы как лен. <...> Мое знакомство с этой женщиной произошло — нет, не в клинике или аптеке, а в очереди одного московского музея, «привезшего в свои стены» экспозицию известного и признанного мирового художника-гения. <...> В очереди, которой не хватало места в помещении, а потому она заполонила московские улицы. <...> Неласковый осенний ветер пронизывал нас насквозь, заставлял приплясывать, чтобы согреться. <...> Иногда мы, предупредив «соседей по ожиданию», бегали за горячим какао в близлежащее миленькое кафе. <...> Вопреки моей тотальной боязни очередей (ох, эти ругань и давка), эта очередь к прекрасному вела себя на удивление хорошо. <...> Незнакомые люди спрашивали друг друга о самочувствии, предлагали пойти погреться, никто не лез вперед. <...> Иной раз казалось, что я сплю, но холодный ветер в лицо возвращал меня в реальность… Томительные часы ожидания стали поводом поговорить о многом: культуре, книгах, картинах, художниках. <...> И мимоходом Таня обронила фразу: — А обо мне так Господь заботится! <...> Не так давно дочь приносит подарочек от батюшки знакомого: два пакета вкуснейшего кофе в зернах. <...> Может кому другому нужнее… А потом заглядываю в шкаф, а кофе-то на дне, как говорится. <...> Осенний ветер продолжал пытаться меня заморозить, сорвать шарф, однако в тот момент я его просто не замечала, я думала о Тане. <...> О Тане, которую изнутри ел рак, о Тане, получившей ожог гортани от чудовищной лучевой терапии, от чего ее голос стал надтреснутым, а слюна перестала выделяться, о трогательной блондинке, стоящей в очереди в музей и радующейся любой мелочи, как самому большому чуду в ее жизни, которая может оборваться в любой момент… Таня умирала? <...> Рак пытался съесть изнутри эту хрупкую и изящную женщину, которая, казалось, светилась красотой изнутри: кожа бела, глаза как синие озера <...>