Владислав Ходасевич
ПОЭЗИЯ ИГНАТА ЛЕБЯДКИНА
Оригинал здесь: О стихах и поэтах.
"Это чтобы стих-с, то это существенный вздор-с. Рассудите сами: кто же на свете в рифму
говорит? И если бы мы стали все в рифму говорить, хотя бы по приказанию начальства, то много ли бы
мы наговорили-с? Стихи не дело, Марья Константиновна".
Так говорит Смердяков. Но среди героев Достоевского в этом отношении он одинок. В общем не
только не разделяют они смердяковского мнения, но, напротив, поэзия подчас значит для них весьма
много. Вряд ли даже найдется другой прозаик, герои которого были бы так часто заняты, даже
потрясены, даже одержимы поэзией, как герои Достоевского. Важнейшие моменты их жизни нередко так
или иначе связаны с поэзией. В герое "Подростка" пушкинский "Скупой Рыцарь" порождает его
главную, руководящую "идею". В одной из центральных сцен "Идиота" Аглая читает "Рыцаря бедного",
чтобы в нем открыть идеальный образ князя Мышкина. Митя Карамазов, исповедуясь пред Алешей в
сокровеннейших своих мыслях, ищет им выражения в Шиллеровых стихах, переведенных Жуковским;
вся эта глава так и называется: "Исповедь горячего сердца. В стихах". Ссылками на Тютчева и других
поэтов подкрепляет мысли свои Иван Карамазов; самая Легенда о Великом Инквизиторе, в сущности, им
написана как стихотворение в прозе; она бы и вовсе могла быть написана стихами, недаром он сам не
раз называет ее cвоей поэмой.
Причина этому -- та, что в жизни самого Достоевского поэзия еще с младенчества играла роль
важную. Он привык откликаться на нее сильно и считал ее одним из высочайших явлений человеческого
духа. А так как одной из любимых мыслей его была та, что и в падении человек сохраняет хотя бы
смутную память о своем божеском подобии, о подлинном, лучшем своем образе, то и тяготение к поэзии,
пусть задавленное, искаженное, изуродованное, живет в героях Достоевского, униженных и
оскорбленных людьми, роком, собственными страстями. Обрывки стихов, когда-то запавших в душу,
они порой вспоминают, как падшие ангелы вспоминают о небесах. И даже чем ниже падение, тем
неизбежнее в них проявляется, по закону контраста, влечение к поэзии. Самые последние из последних
не только помнят о стихах, но и порываются к творчеству. Потому-то лакей Видоплясов, идиот,
кончающий сумасшедшим домом, норовит излить темную свою душу в каких-то поэтических
упражнениях, которые сам именует "воплями". Потому-то и сам Смердяков, принципиальный
отрицатель поэзии, желая предстать перед Марьей Константиновной в своем лучшем, светлейшем
аспекте, не только помадит голову и надевает лакированные ботинки, но и поет куплетцы собственного
сочинения:
Непобедимой силой
Привержен я к милой.
Господи поми-и-луй
Ее и меня!
Ее и меня!
Ее и меня!
Как-никак -- в этих куплетцах Смердяков "выпевает" лучшее, что гнездится в его душе.
Но Смердяков сочиняет мало и между делом. Видоплясовских "воплей" Достоевский не показал
нам вовсе. Зато о третьем представителе той же поэтический плеяды, об Игнате Лебядкине, мы имеем
обширный биографический и поэтический материал: целых шесть пьес, сохраненных полностью или в
виде фрагментов.
По наружности и манерам Игнат Лебядкин -- "не такой человек, который может войти в
общество". Он пьяница и один из тех людей, "которым чистое белье даже неприлично". Но этого мало.
Он еще и негодяй, с какой стороны ни взять. "Как верный студент, хотя и не будучи студентом",
втянулся он в дела, противные гражданским и, преимущественно, отечественным законам". Разбрасывал
прокламации, возился с поддельными ассигнациями, провозглашал "свободу социальной жены". Все это
он делал сперва спьяну, потом за деньги. Однако же, он не прочь и донести куда следует. Живет он на
Стр.1