: Бахыт, ты помнишь, когда и как ты начал писать стихи? <...> И в русле психологии творчества, и из банального обывательского любопытства очень хочется знать — как «это было в первый раз» у сложившихся уже поэтов. <...> И не могу их забыть, потому что это были гениальные стихи. <...> Гений — он всегда с молодости знаменит: посмотри на Лермонтова — в семнадцать лет были написаны стихи «Белеет парус одинокий… <...> Она носила имя Наташи Качуевской, которая была студенткой ГИТИСа, пошла добровольцем на фронт медсестрой и погибла. <...> Четырнадцатилетний мальчик, никогда в жизни стихов не писал. <...> Как сейчас помню: хожу по нашей подвальной комнате — мы жили вчетвером в коммуналке — из конца в конец, пишу свои гениальные стихи. <...> У меня вышло, наверно, странички две с половиной, вс¸ прекрасно, и я помню первые четыре строки: Простая девчонка Наташа В столице советской жила, Сначала была пионеркой, Потом комсомолкой была… <...> А потом — я учился уже на химфаке МГУ, хотя покойная Нина Ивановна, моя преподавательница литературы, умоляла меня поступить куда-нибудь на филфак, ну, а я же был молодой и гордый, не послушал ее — я учился на химфаке и мечтал написать гениальное стихотворение, хотя бы одно. <...> И тут мне дали путевку в профилакторий МГУ, я там жил в отдельной комнате, что по советским временам было такой же роскошью, как сейчас жить во дворце братьев Ротенбергов. <...> Я наворовал бланков требований в библиотеке химфака — они сохранились, видимо, еще со сталинских времен, были отпечатаны на мелованной бумаге — на обороте можно было писать. <...> Сел — и за две недели этого моего срока написал двенадцать стихотворений, которые немедленно счел гениальными и пошел к своему другу Яше Малкину: «А скажи мне, Яшка, это ведь гораздо лучше, чем сейчас печатается в журналах? <...> Моя единственная претензия к нашим шестидесятникам — за исключением, конечно, Фазиля Искандера и Беллы Ахатовны, и некоторых других — они были клинически глупы. <...> : Не глупые, скорей — наивные <...>