Начало в № 20 за 2015 г. Первый поэт России Очень трогательные стихи обращал Ю. Кузнецов <...> и к своим не отмеченным славой друзьям. <...> Так, например, в 1987 г. он пишет «Некролог», посвященный памяти друга своей молодости В. <...> Пусть без страха вступает душа Под иные высокие своды. <...> И с отчизной, и Богом на «ты», Мы живем, как жестокие дети. <...> поддерживал национальных поэтов, кормил и поил их в ресторане Центрального дома литераторов и, в конечном итоге, давал им путевку в большую литературу. <...> К сожалению, были и такие друзья поэта, которые воспользовались его смертью, чтобы дать волю своей зависти. <...> «Они не стоят слов, взгляни и мимо», — говорил когда-то Данте, и я не стану называть тех, кто в бессильной злобе пытается изобразить великого поэта горьким пьяницей, мрачной и одинокой фигурой, самодовольным гордецом. <...> Юрий Кузнецов был, с одной стороны, человеком прямым и смелым ( чего стоит одно его выступление на IV Съезде писателей РСФСР), с другой — чрезвычайно ранимым. <...> Друзей у него было много, но поэту действительно порой необходимо уединение для обдумывания творческих замыслов. <...> Юрий Могутин вспоминал, что когда в 1995 г. Кузнецов как редактор издал в «Современном писателе» трехтомник Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу», он подарил его самому Могутину, отцу Владимиру Нежданову, Марии Аввакумовой — раздал огромную стопку книг. <...> предстает в его стихотворении «На плач дочери», посвященном маленькой дочке Кате: 44 В угол забилась и плачет. <...> Он еще в студенческие годы был во многом несправедлив к Я. Смелякову <...> Но наибольший протест вызвало его отношение к женской поэзии, когда в 1998 г. в интервью «Независимой газете» он сказал: «В поэзии для женщин существует три пути. <...> Истерия (тип Цветаевой), рукоделие (тип Ахматовой) и подражание (общий безликий тип)». <...> Но здесь следует понять, что поэт как бы примерял к себе традиции своих предшественников, особенно Ахматовой как автора «Реквиема», и понял, что ему предназначено идти <...>