Куда подевался читатель Валерий Куклин Взгляд старого книжника на русского читателя Я 44 — книжник. <...> Так в годы моей молодости звали любителей читать и познавать окружающий мир с помощью авторов книг — как художественных, так и научных и научно-познавательных, так и собственно научных. <...> И то, что для удовлетворения этой естественной для русского интеллигента потребности, приходилось таким, как я, пользоваться услугами «черного рынка», говорило лишь о том, что в некоторых случаях лишь эта условно криминальная система могла удовлетворить интеллектуальный голод советских интеллигентов. <...> Условно-криминальным частный букинистический бизнес можно было признать в СССР только потому, что продавец «черного рынка» не платил налога с фактического дохода в советскую казну. <...> Во всем остальном формула Маркса «книга-деньги-книга» была лишь слегка криминализирована, да и то криминалом можно было счесть лишь патологическую жадность некоторых работников торговли, сплавляющих через «черный рынок» книги, украденные у государства. <...> Но торгаши и не звались никогда книжниками, а вот словосочетание «книжный спекулянт» усилиями сотрудников МВД приклеилось именно к книжникам, то есть к книгоманам. <...> Матричное сознание советских граждан переняло это определение чиНАША МОЛОДЁЖЬ № 17(107), 1–15 сентября 2015 Выходит, пишешь? <...> «Поэт и Гражданин» тающего населения СССР от милиции, журналистов, телевидения — и закрепило оное в качестве каиновой печати: читаешь признанные дефицитом книги — значит, спекулянт либо подкармливаешь спекулянтов. <...> издательства «Ардис» (США) я успел передать другу на прочтение за неполный час до ареста. <...> А суперобложки для изданных нами на ксероксе книг «Собачье сердце» (тогда еще булгаковеды хором утверждали, что книги этой автор скандально известного романа «Мастер и Маргарита» не писал) успел сбросить в канализационный слив вместе с японским кейсом прямо на глазах двух чекистов. <...> Из чего следует <...>