ЧЕХОВА И Л.Н. АНДРЕЕВА © 2005 Н.Н. Козлова Воронежский государственный университет Ощущение неблагополучия, а в крайних проявлениях – катастрофичности эпохи рубежа XIX–XX вв. было общим для русских писателей независимо от того, начинали они свою творческую деятельность в это время, как Л. Андреев <...> И, конечно, всех в первую очередь волновали состояние и состоятельность человека перед лицом этой реальности. <...> Если трагизм человеческого существования носит иррациональный характер, может ли он, слабый, несовершенный, мечущийся, рассчитывать хотя бы на приближение к пониманию смысла собственной жизни и тем более на полноту самореализации? <...> Если зло носит по преимуществу стихийный характер, часто творится человеком как бы между прочим, какие шансы у добра не то что восторжествовать, а просто сохранить себя? <...> Изображение искусством человека, находящегося в рабстве у обстоятельств, которые угрожают самому человеческому в нем, воплощено в эстетической категории ужасного. <...> очевидно требуют ее применения, то произведения Чехова с их кажущейся простотой и даже будничностью вроде бы не дают к тому оснований. <...> Мейрхольда Чехову от 8 мая 1904 года о впечатлении от спектакля “Вишневый сад”: “В третьем акте на фоне глупого “топотанья”… незаметно для людей входит Ужас… Веселье, в котором слышны звуки смерти… В этом акте что-то метерлинковское, страшное”. <...> В самом деле, не есть ли гибель целого мира, символом которого является в пьесе вишневый сад, бедствие, несчастье, господствующее над людьми, не контролируемое ими? <...> Пристально вглядываясь в каждого из своих героев, писатель и в этом одном из последних своих произведений и ранее пытался понять, что же заставляет в общем неплохих людей быть беспощадными разрушителями не только собственной жизни, но и жизни окружающих. <...> Все было бы проще, если бы зло исходило от исчадий ада. <...> Но у Чехова нет безусловно плохих и безусловно хороших персонажей. <...> Даже в Аксинье из повести <...>