2005, ¹ 1 ЧЕХОВСКАЯ “ЧАЙКА” В ЗЕРКАЛЕ БУЛГАКОВСКИХ ПАРОДИЙ © 2005 Е.А. Иваньшина Воронежский государственный педагогический университет Высокая степень интертекстуальности произведений М. Булгакова <...> Единым принципом, в соответствии с которым выстроен булгаковский мир, некоторые уч¸ные справедливо считают игру с культурным наследием, частным проявлением которой является пародия. <...> Известно также, что в литературе Булгаков отводил себе роль ученика, продолжателя классических традиций, называя в числе главных и любимых учителей Гоголя, Пушкина и Чехова. <...> В пьесе “Адам и Ева”, предприняв своеобразную ревизию литературного хозяйства, Булгаков противопоставил две литературы: новую, востребованную организаторами человечества, он разместил в верхнем этаже, т. е. в явном сюжете, а старую спрятал в “подвале” текста, рассчитывая, что там е¸ найд¸т, подобно кладу, свой читатель. <...> Новые книги представлены в пьесе колхозным романом Пончика-Непобеды “Красные зеленя”, а старые – неизвестной книгой, найденной Маркизовым (так она означена в эпиграфе), в которой рассказана история Адама и Евы. <...> Соотношение двух сюжетов “Адама и Евы” (“верхнего”, явного и “нижнего”, тайного) определяется эксплицированным в фабульном плане соотношением этих двух противостоящих друг другу литературных источников, один из которых (роман Пончика) назван и невредим, тогда как другой (книга, найденная Маркизовым) нуждается в узнавании и реставрации. <...> Сюжет “Адама и Евы” строится на игровом оперировании чужими текстами, культурными знаками, находящими себе здесь новое и странное применение. <...> Персонажи “Адама и Евы” – ряженые, разыгрывающие целый комплекс ассоциаций в рамках литературной системы элементов, а сама пьеса – самоопределение автора-ревизора относительно старых и новых форм. <...> Спор о старых и новых формах, в свою очередь, отсылает нас к знаменитому cоперничеству традиционалиста Тригорина и новатора Треплева в чеховской <...>