И. А. Гончаров
Отзыв о драме "Гроза" г. Островского
Драма А. Н. Островского "Гроза" в русской критике
Сб. статей / Сост., авт. вступ. статьи и комментариев Сухих И. Н.-- Л.: Изд-во Ленингр. ун-та,
1990.-- 336 с.
OCR Бычков М. Н.
Вменив себе в особенную честь предложение императорской Академии наук, сообщенное Вашим
превосходительством,1 в отношении от 2 минувшего февраля, рассмотреть препровожденную ко мне
драму г. Островского "Гроза" и сказать о ней свое мнение, я располагал сделать полный, отчетливый, по
крайнему моему разумению, разбор этого произведения и ждал только облегчения от болезни, которою
страдаю с осени.2 Но облегчения до сих пор нет, и я, опасаясь без пользы продлить время, спешу в
нескольких словах изложить свое мнение о драме "Гроза".
Не опасаясь обвинения в преувеличении, могу сказать по совести, что подобного произведения,
как драмы, в нашей литературе не было. Она бесспорно занимает и, вероятно, долго будет занимать
первое место по высоким классическим красотам. С какой бы стороны она ни была взята,-- со стороны ли
плана создания, или драматического движения, или, наконец, характеров, всюду запечатлена она силою
творчества, тонкостью наблюдательности и изяществом отделки.
Прежде всего она поражает смелостью создания плана: увлечение нервной, страстной женщины и
борьба с долгом, падение, раскаяние и тяжкое искупление вины,-- все это исполнено живейшего
драматического интереса и ведено с необычайным искусством и знанием сердца. Рядом с этим автор
создал другое типическое лицо -- девушку, падающую сознательно и без борьбы, на которую тупая
строгость и абсолютный деспотизм того семейного и общественного быта, среди которого она родилась и
выросла, подействовали, как и ожидать следует, превратно, то есть повели ее веселым путем порока, с
единственным извлеченным из данного воспитания правилом: лишь бы все было шито да крыто.
Мастерское сопоставление этих двух главных лиц в драме, развитие их натур, законченность характеров,-одни
давали бы произведению г. Островского первое место в драматической литературе.
Но сила таланта повела автора дальше. В той же драматической раме улеглась картина
национального быта и нравов с беспримерною художественною полнотою и верностью. Всякое лицо в
драме есть типический характер, выхваченный прямо из среды народной жизни, облитый ярким
колоритом поэзии и художественной отделки, начиная с богатой вдовы Кабановой, в которой воплощен
слепой, завещанный преданиями деспотизм, уродливое понимание долга и отсутствие всякой
человечности,-- до ханжи Феклуши. Автор дал целый, разнообразный мир живых, существующих на
каждом шагу личностей.
Язык действующих лиц в этой драме, как и во всех произведениях г. Островского, давно всеми
оценен по достоинству, как язык художественно верный, взятый из действительности, как и самые лица,
им говорящие.
Не распространяясь далее в справедливых похвалах этому высокому, классическому
произведению, в заключение долгом считаю присовокупить, что, по моему мнению, драма г.
Островского, на основании ї 9 пункта 4 Положения о наградах графа Уварова,3 заслуживает премии,
независимо от всех прочих достоинств, и потому, что в ней исчерпан и разработан богатый источник
русского современного народного быта.
КОММЕНТАРИИ
И. А. Гончаров
Иван Александрович Гончаров (1812--1891) -- замечательный русский писатель, был в то же время
и тонким, глубоким критиком. Ему принадлежат классическая статья о "Горе от ума" "Мильон терзаний",
несколько автокомментариев к собственным романам. Помимо публикуемого письма собирался написать
Стр.1