Татьяна Дашкова УВИДЕТЬ ЭРОТИКУ: ПРИСТРАСТНЫЙ ВЗГЛЯД НА СОВЕТСКИЕ ФИЛЬМЫ 1930-х годов∗ В советском кино 1930-х годов показ чувственной, эротической любви не встречается почти никогда. <...> Это резко отличает кинематограф «большого стиля» от немого кино 1910–1920-х годов. <...> Большую часть российского проката того времени составляли мелодрамы, основанные на сюжетах рокового влечения, падения, адюльтера, и любовные сцены были важнейшим компонентом этих фильмов. <...> В 1930-е годы любовная линия тесно связана с сюжетом трудового становления; в результате совершается идеологическая перекодировка одного в другое. <...> Внешние проявления чувственности могут прочитываться, но не вызывать соответствующую эмоцию (например, трактоваться как глупость или распущенность персонажа). <...> И наоборот, эротическая эмоция может возникать вне зависимости от сюжетной мотивировки. <...> Более того, как эротическое может прочитываться и нечто, не относящееся к любовной линии фильма – например, снятая отдельным кадром заводская труба. <...> Эротические коннотации возникают обычно в связи с женскими персонажами. <...> Между тем в классических кинообразцах советского «большого стиля» заметно ослабление семантической связи ∗ Дашкова Т. <...> Увидеть эротику: Пристрастный взгляд на советские фильмы 1930-х годов // Дашкова Т. <...> Телесность – идеология – кинематограф: Визуальный канон и советская действительность. <...> Ситуация трудового становления героинь накладывает ограничения на эротическую сферу. <...> Это – женщина-товарищ; общение с ней предполагает скорее трудовую соревновательность, чем интимный контакт. <...> К концу фильма такие героини «бронзовеют на глазах», как в финале «Светлого пути», где герои, стоящие на фоне скульптуры «Рабочий и колхозница», практически неотличимы от монумента. <...> Статус мужчин-протагонистов всегда выше, чем у женщин, и в силу этого латентного гендерного доминирования мужчина еще строже блюдет свою «образцовость», несовместимую с чувственностью <...>