СОВЕТСКИЙ ДОМ-КОММУНА: ГРАНИЦЫ ТЕЛА∗ 1920–1930-е годы в России – время постановки эксперимента по формированию «коммунальных тел», наделенных особым чувством коллективизма. <...> Важным постулатом социалистической утопии была идея коренной переделки человека, превращения его в коммунальное тело, лишенное индивидуалистических инстинктов. <...> Одним из инструментов подобного превращения должно было стать жилье, новые формы которого социалисты-утописты, и прежде всего Ф. Фурье <...> Под этим названием имелись в виду дома с общими помещениями для отдыха, образования, детских игр, но и частного пространства для каждого жильца. <...> То есть границы конкретного физического тела защищались индивидуализированным пространством. <...> Здесь люди могли приучаться к коллективизму, освободившись от тягот домашнего труда, от семейных уз, от всего мелкого и частного, что могло затормозить процесс формирования «нового человека». <...> Однако утопическая теория вошла в противоречие с социальными реалиями. <...> Дело в том, что к 1917 г. в Петрограде и ряде других городов существовали формы жилья, которые с определенной натяжкой можно рассматривать как дома-коммуны. <...> Личное имущество здесь носило примитивный характер, стиль повседневной жизни также был лишен элементов приватности. <...> После совершения социальной революции самая обездоленная часть горожан, жившая в рабочих казармах, ожидала улучшения своего быта. <...> Предложить рабочим переместиться из одной казармы в другую, имеющую лишь другое название, означало для большевистской власти потерю части социальной опоры революции. <...> Жителей рабочих казарм начали переселять в квартиры буржуазии и интеллигенции. <...> Однако это не означало, что идея «фаланстеров» была забыта российскими коммунистами. <...> Сначала в Петрограде, затем в Москве появились новые коллективные формы жилья, в определенной степени напоминающие коммуны. <...> В данном случае можно констатировать заботу власти о коллективном теле новой номенклатуры <...>