О.Ю. Тарасов ИКОНА И «РУССКИЙ МИР»* В теории «Москва – Третий Рим» и мифопоэтическом образе Святой Руси исследователи давно ищут особенности отечественной истории. <...> Строительство Московского царства как «царства» особой харизмы с мессианистическими устремлениями, как «священной империи» оказало большое влияние на развитие русского православного сознания. <...> Есть основания допустить, что на определенном этапе этому сознанию (и русскому «миру» – так называли в Древней Руси сельское общество) был задан утопический набор образов и знаков, с которым оно продолжало жить, несмотря на все исторические перемены. <...> Уже в историософии старца Филофея (1465–1542) обоснованием главного направления культуры выступила идея окончания на Москве всемирного «переноса империй» и обретение Русью особой харизмы. <...> Известный эсхатологизм его концепции (изложенной в послании великому князю Василию III) обнаруживался в словах: «Так знай, боголюбец и христолюбец, что все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, и это – российское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать» (цит. по: с. <...> Эта «полнота времен», своего рода конец истории, в котором уже виделся образ царства Христа на земле, выстраивалась на противопоставлении русского священного царства «неверию» всего остального мира: «Водой называют неверие; видишь, избранник Божий, как все хриТарасов О.Ю. Икона и «русский мир» // Текст славянской культуры. <...> 126 Икона и «русский мир» стианские царства затоплены неверными, и только одного государя нашего царство одно благодатью Христовой стоит» (цит. по: с. <...> При этом важно, что на Московской Руси мыслительная конструкция «translation imperii» (разработанная еще ранним Средневековьем) отягощалась уникальными историческими обстоятельствами. <...> Коллективное сознание и религиозное чувство не просто ее «легко» получило после падения Византии в 1453 г <...>