Милош ТРЕЗВО О ПАСТЕРНАКЕ* Международную славу Борис Пастернак, поэт, с которым в России могла равняться только Анна Ахматова, конгениальный переводчик Шекспира, приобрел только после присуждения ему в 1958 г. Нобелевской премии за роман «Доктор Живаго». <...> А на Западе его безудержно хвалили за произведение, оторванное от дела всей его жизни, – ведь поэзия Пастернака практически непереводима. <...> «Можно сказать, что в последние годы жизни Пастернак потерял право на собственную личность, а его имя стало знаком ситуации» (с. <...> Внимание, которое критика уделила «Доктору Живаго», отодвинуло во времени осмысление всего творчества Пастернака. <...> С поэзией Пастернака Чеслав Милош познакомился в 1930-е годы. <...> Русского поэта тогда высоко ценили в литературных кругах Польши. <...> При всех различиях между польской и русской поэзией авторы, сформированные доминировавшими в начале века «модернистскими» течениями, обнаруживали разительное сходство. <...> «В духовной семье поэтов, в смысле подхода к стиху, Пастернака можно поместить где-то между Болеславом Лесьмяном, который достиг зрелости, когда Пастернак был еще мальчишкой, и Ярославом Ивашкевичем или Юлианом Тувимом, которые были на несколько лет младше, чем * Милош Ч. <...> Молодые поэты из-под знака «авангарда» декларировали восхищение старшими коллегами, но в то же время смотрели на них с подозрением, а нередко и простонапросто на них нападали. <...> Автор статьи подчеркивает, что его взгляд на Пастернака окрашен историей польской поэзии последних десятилетий. <...> Этот взгляд в силу разных причин отличается как от подхода знающих польский язык американцев, так и от подхода русских. <...> Милош никогда не сомневался в том, что Пастернак – великий поэт. <...> Еще в 1954 г., т.е. до публикации «Доктора Живаго», он предсказывал, что когда-нибудь в Москве Пастернаку поставят памятник. <...> Успех «Доктора Живаго» на Западе невозможно объяснить ни скандалами, сопутствовавшими изданию романа, ни политическими эмоциями <...>