Тамручи БЕЗУМИЕ КАК ОБЛАСТЬ СВОБОДЫ∗ До 1960-х годов в СССР не существовало понятия «неофициальная культура». <...> Одна представляла советский имперский стиль, другая – часть русской культуры, которая не вымерла и не переселилась в эмиграцию, но выживала, как могла. <...> Последнюю не следует путать с «неофициальной культурой» по той причине, что она не создавала неофициальные институции: литературные произведения здесь писались в стол, а не для распространения в самиздате. <...> Такая локальная, комнатная реализация не рассматривалась как другая возможность существования культуры. <...> Для коллективных домашних чтений, подпольных поэтических сборищ и квартирных выставок в 1930–1950-е годы время было неподходящим. <...> На рубеже 1960-х годов к этим культурам добавилась еще одна, которая получила название «шизоидной традиции». <...> В контексте этой культуры безумие не нуждается в оправдании, его следует воспринимать почти как должное, видя в нем не трагедию распада личности, а всего лишь одно из возможных состояний ее сознания. <...> Ей не было надобности приспосабливать себя к требованиям идеологии и вместе с тем не приходилось переживать трагедию нереализованности. <...> Ее создатели не апеллировали ни к экспертам власти, ни к обществу, но только к своему кругу. <...> Этой культуре не приходилось выживать – она родилась в условиях подполья, которое было естественной С. <...> Она нуждалась в сдобренном острым чувством антипатии к советскому официозу ощущении бесплодности любых усилий. <...> Ей нужна была эта утрата доверия к внешнему миру, чтобы противопоставить его твердокаменной ограниченности безграничность внутренних возможностей и со страстью окунуться в практическое исследование области, неподконтрольной и недосягаемой для цензурирующего ока государственной системы – области психического опыта. <...> В сущности, в этот опыт включалось все то, что отрицало советский социум. <...> Поэтому ранние события шизоидной культуры разворачивались в зоне социального <...>