. Года два назад в библиотеку деревни Новоселки ввалился, как всегда «слегка выпимши», Владимир Иванович Оськин, в просторечии Вовка (он так и не заслужил, несмотря на свой солидный возраст, отчества). <...> Он протянул библиотекарю Вере Климушкиной тряпицу, в которой было завернуто нечто, и горделиво произнес: «Ну вот, Егоровна! <...> » Вовку в Новоселках никто серьезно не воспринимает. <...> Вернулся под крылышко престарелой матери, ее пенсию пропивать. <...> По виду (ох, сколько их когда-то было в деревне!) ясно стало, что это солдатские письма. <...> Вовка поведал, что мать после своего девяностолетия слегла, не встает почти, а из ценностей личных только эту тряпицу с фронтовыми письмами держала. <...> Если каждому погибшему солдату на родине памятник ставить, денег в бюджете не напасешься. <...> Тем не менее Вера Егоровна попросила оставить эти треугольники для ознакомления. <...> И открыла для себя (всетаки гуманитарий!) строки, пропитанные удивительной поэзией! <...> Письма солдата Ивана Оськина жене были исполнены неподдельными любовью и нежностью. <...> Когда я начинаю писать письмо, я проливаю возле этого письма много слез. <...> Дорогая Паня, я никак не могу о вас не думать. <...> Дорогая Паня, я очень о вас и о Вовочке соскучился. <...> Дорогая моя Паня, когда будешь читать письмо, возьми Вовочку на колени и читай и рассказывай ему, что это письмо нашего папы. <...> Я буду ждать это письмо, как будто вас увижу в лицо. <...> Вы, дорогая моя Паня, я думаю, что вы мне все опишите о своей жизни, как вы живете, и скучаете вы обо мне или нет, забыли ли вы меня или нет. <...> Если письма отдать Вовке, в случае кончины его матери он, может, выкинет эти «письма любви». <...> Да если и не выкинет, то и он, бедолага, не вечен — после него такой великолепный памятник любви уж точно сгинет. <...> И Вера Григорьевна твердо решила передать письма в районный музей. <...> Идти через большую деревню долго, но она дошла до библиотеки. <...> Возымел действие следующий аргумент: бабушка Параня и без того знала <...>