Нация и мир Султан Яшуркаев Царапины на осколках Фрагменты Книги второй Утром схватил сумку и пошел к выходу. <...> Лечи еще не спал, возился на кухне с телевизором, показывавшим то неразбор Султан Яшуркаев. <...> Еще в прошлую войну заметил, что война какимто образом воздействует на болезни, во всяком случае, желудок перестает болеть, и от ревматизма помогает, хотя никому такого «целительного средства» не рекомендуешь. <...> В последние годы в чеченцах глубоко засела вера в так называемую «международную общественность», что придет она и, как у нас говорят, все «выправит». <...> Новая власть начинала день, как утреннюю молитву: «Прогрессивная Россия на нашей стороне», «международная общественность на нашей.» <...> Каждый появляющийся тут с видеокамерой и фотоап паратом для них — международная общественность в полном составе. <...> Когда он вернулся из депортации, его не пустили в родной аул. <...> — Вот, смотри, — начинает он, явно настроившись на разговор длиной километ ров пятьшесть, что нам надо пройти до дома, — главным в республике стал свой, почти все начальники — чеченцы, в самой Москве вторым человеком в государстве — тоже чеченец, министр нефтяной промышленности — главного богатства страны — тоже. <...> Лечи надоело, что не могу запомнить его имя, похлопывая Парня по плечу, несколько раз повторяет: «Этого непутевого мальчика зовут Габис, повторяю на бис: Габис! <...> Запомнив «Габис», мысленно перелистал всю тетрадь и везде, где «Парень» вписал «Габис», но, подумав, что выискивать это будет нудно, решил оставить как есть. <...> И Сапарби в прошлую войну говорил, что верблюд и лошадь — тоже транспорт. <...> Знаешь, что и в Лечи, и в Габисе, с которыми говоришь об этом каждый день, нет ее, не было в прошлую войну у Сапарби, Салавди. <...> Когда вернулись из депортации, у нас в Доме культуры чеченец работал, Хасан из села Гойты. <...> Если бы так же было и на нашем сравнительно небольшом пространстве, не было бы здесь столько народов — тут и по сей день можно <...>