Книжный развал Ольга Балла Вещество жизни Первое, что приходит в голову: «Так теперь уже не пишут». <...> «Буйволица выбралась из овражка — в тумане хороши были коровы, дали, мол чаливое облако, но в стаде не было буй вола. <...> Кровь согревалась в ней, с тихой болью и теплотой проснулись голени, а позвоночник уже приятными волнами по калывало от шеи до хвоста. <...> Она переста вила ноги, чтобы пойти и подраться с бы ком коров, но вдруг почувствовала, что не хочет идти, что злость тает, злости не остается в ней. <...> В глубокой тишине травы плели шел ковое благоухание, и оно расстилалось по зеленой этой стране, и с благоухани ем вместе опускалась на мир сладкая тоска. <...> «Буйволица рассекла колючий ежевич ник, вошла в освещенный мягким светом лес, где деревья стояли высокие, а ство лы их были почти голые, и земля под ними — сплошь из твердых жилистых кор ней сплетена была. <...> Потом земля оделась прелой листвой, медвежьей тра вы стало больше, и засверкала и одно Грант Матевосян. <...> Ма линник закрывал буйволицу, запах мали ны стоял вполовину роста деревьев. <...> Сце пившиеся между собой ветви хватали буй волицу за рога, кругом все шелестело. <...> Поляна кончилась, и тишина в лесу уст роила такую засаду, будто буйволице ра зом заложило уши. <...> Ответ находится сразу и даже не кажется неожиданным: это — случившееся лишь раз — было все гда. <...> Здесь дело даже не в том, что жизнь зверя — казалось бы, темная, досозна тельная, целиком инстинктивная жизнь — с такой убедительностью и подробной си лой прожита изнутри, что, читая, букваль но чувствуешь себя этой буйволицей, чув ствуешь весь этот предчеловеческий мир, в котором людям отведено не более зна чительное, не более выделенное место, чем лесу, ветру, темноте, страху, голоду (так, подумаешь, могли чувствовать мир и динозавры, когда еще никакого челове ка не было). <...> Хотя и этого одного уже хва тило бы для понимания того, что перед нами — писатель <...>