Проза Елена Крюкова Dia de los muertos Мексиканское танго Николаю Крюкову и Марте Франсес Рекамьер Баррера Улитка, Улитка! <...> Ведь все умрут. (песня марьячис) Елена Крюкова окончила Московскую консерваторию и Литературный институт. <...> По словам Захара Прилепина, она «сумела перенести в прозу сложную метафорику и чувство мифа». <...> Ром глядел, как горит живой огонь: с треском, с вонью, фитили чадили и брызгали смолой. <...> Теплая рука сильно, еще сильнее сжала руку Рома. <...> Всюду стоял шум, и Ром ничего не слышал. <...> И Фелисидад то и дело поднимала к нему смуглое лицо, оно было расцвечено огнями неподдельной радости, и Ром должен был разделять эту непонятную карнавальную радость, не имея на то никаких причин. <...> На плите ле жат: пирог, торт, череп из твердого сладкого теста — калавера — со вставленными в каменное тесто, в пустые глазницы, золотыми монетамиглазами, и калака — искус но сделанный из такого же теста скелет. <...> Все смуглые жесткие, будто медные лица, похожи — один гончар навертел на круге времени эти сосуды, эти чаши. <...> Dia de los muertos навалены горы снеди. <...> Калавера и калака уже давно погребены под слоями длинных, как палки, пирогов и маиса, гигантских тако — о, какой от них доносится превосход ный грибной, мясной дух! <...> Ром с радостью засунул бы сейчас в зубы один из этих свежеиспеченных тако. <...> Матерь семейства, а может, бабушка, а может, тетя, а может, подруга, а может, веселая и толстая Смерть сама, с хохотом рванула хлеб на себя; а Фелисидад — на себя; и в руках Фелисидад остался кусок хлеба, пахнущего апельсином и ночью любви. <...> Таращился на пляшущих возле огромного памятника из розового, с кровавыми прожилками, мрамора: под мраморным розовокрылым ангелом толстопузый кудря вый мужик держал за высоко поднятую руку молоденькую девчонку, девчонка трясла в ночи цветными, как павлиньи перья, юбками — один волан, другой, третий, а вот и нагие ноги, коричневые и худые, как у жареного цыпленка! <...> И это не люди зажгли все свои свечи, факелы и фонари <...>