Что с некоторых пор они, сколько бы ни распадались, обречены вновь и вновь — даже не возрождаясь в своем прежнем географическом облике — воспроизводиться в телесной памяти и в пластике, в подсознании и навязчивостях государств, пришедших им на смену. <...> Империя — это память о связи и зависимости, от которых, видимо, никогда вполне не избавиться. <...> Перед нами три книги, объединенных словом «империя»; каждая из них — об одной из погибших, исторически совсем недавно, империй. <...> Одна из них, книга английского историка Ниала Фергюсона, прослеживает историю — от рождения до смерти — одного из величайших в истории по своим масштабам и последствиям государств этого типа — Британской империи. <...> Во второй немецкоязычный швейцарец и гражданин мира Кристиан Крахт подвергает художественной рефлексии империю Германскую. <...> Мы до сих пор, вот и сию минуту, живем в распаде этой последней империи, начало которого на рубеже восьмидесятых-девяностых успел описать Капущинский. <...> Швейцарский писатель и гражданин мира (заметим, человек принципиально неимперский) Кристиан Крахт исследует судьбу одной персональной утопии — которая дерзнула не то чтобы соперничать с утопией большой, имперской (стремление бросить открытый вызов явно не принадлежало к чертам личной стилистики ее скромного, ускользающего создателя), но, несомненно, представлять ей некоторую амбициозную альтернативу. <...> Герой — «примечательный и заслуживающий внимания аутсайдер», как рассказывает нам воробьиным языком подстрочного перевода аннотация, Август Энгельхардт, — кстати, историческое лицо (реальным чертам которого, впрочем, автор следует с изрядной избирательностью). <...> И достичь таким образом, в конце концов, не просто исключительной телесной и духовной чистоты, но и самого бессмертия. «…ведь cocos nucifera, как ясно осознал наш молодой человек, это в буквальном смысле венец творения, плод мирового древа Иггдрасиль. <...> Кокосовый орех растет на самой верхушке <...>