Золотые страницы «ДН» Дмитрий Быков Знак беды и знак надежды Василь Быков. <...> — «ДН», 1983, ¹ 3, 4 (Ленинская премия 1986 г.) «Знак беды» появился в мартовском номере 1983 года, открывавшемся, насколько помню, подборкой Окуджавы (ради которой и был куплен в газетном киоске журфака, поскольку я, тогда девятиклассник, занимался там в Школе юного журналиста). <...> Первое стихотворение этой подборки, опубликованной после долгого перерыва и удивительно оптимистичной, я до сих пор помню наизусть, так и процитирую, не сверяясь с текстом: «Внезапно спал мороз, и ртутный столб взлетел. <...> Вот обрубают лед ленивым топором, и ручейками хилыми сбегает он в овраги, а я пишу стихи отточенным пером лиловыми чернилами по меловой бумаге. <...> Надеюсь, что не зря все, чем я жил и жив, и я живу надеждами — иначе невозможно». <...> В восемьдесят третьем, в глухое андроповское время, демонстрировать подобный оптимизм было странно — и между тем я потому и запомнил эти стихи, что они совершенно совпадали с моим ощущением: нечто началось. <...> И «Знак беды», при всем трагизме этого сочинения, был на самом деле знаком перемен, которые от власти ничуть уже не зависели: советская литература в своем развитии давно обгоняла политику и с ней не считалась. <...> На журнальные страницы все чаще прорывались вещи, которые никак не согласовывались с советскими фундаментальными установками — с чего, собственно, и началась горбачевская реформация. <...> «Знак беды» — вещь революционная, и не только для Быкова, но скорей для советской концепции двадцатого века: война тут предстает возмездием за советскую бесчеловечность, вынужденным возвращением к человеческой норме. <...> Быков, которого я считал величайшим из однофамильцев и с которым пятнадцать лет спустя познакомился в Минске (интервью велось при телефоне, прикрытом от прослушки подушкой), вообще не слишком социален, он никогда не приписывает зло конкретному режиму — скорей уж человеческой природе, в которой это зло растворено <...>