Лумана: «Традиционно время переживалось не в схеме «прошедшее/будущее», но в схеме «прежде/после». <...> Это привело к понятию движения (как единства «прежде» и «после»), а затем, когда мышление вышло на более высокую ступень, – к различению подвижного/неподвижного, прочного/текучего, постоянства/изменения и т.д. <...> Тогда могла быть, по крайней мере, одна позиция для наблюдения движения – из неподвижного; а если возникал вопрос о единстве различия подвижного и неподвижного, то можно было сослаться на понятие Бога. <...> Тогда понятие движения теряет свою фундаментальную роль. <...> Неудивительно поэтому, что современное общество никакого понятия настоящего не породило. <...> Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества. <...> , одного из идеологов пост-модернизма: «Практически все сегодняшние читатели и писатели осознали / в полной мере с 1955 г. / тот факт, что мы присутствуем при агонии литературного модерна и родовых схватках постмодерна. <...> / Это ницшеанское / вечное возвращение одного и того же / понимание времени. эксплуатируется пост-модернизмом (цитатой из пост-модернистского манифеста Л. Фидлера <...> Пост-модернизм, как известно, на начальных этапах своего становления резко противопоставил себя модерну / что опять же видно из приведенной цитаты/. <...> Это касается всех возможных границ: – А. географических: модерн евроцентричен, постмодерн впитывает в себя элементы всех культур; – Б. временных: модерн в качестве «нового» жестко противостоит «старому», т.е. традиции, классике, в борьбе с которой он загнал себя в угол бессмысленной экстравагантности; постмодерн же свободно цитирует классику. <...> /; – В. социальных: модерн элитарен, он противостоит массовости и популярности, постмодерн заполняет разрыв между критиками и художниками, с одной стороны, и публикой, с другой. <...> Но едва появившись, постмодерн стал модой, против которой ничего не имеет / в отличие от модерна / . <...> Любая эклектика законно претендует на статус пост-модернизма <...>