Поэзия Илья Фаликов Потерянное дитя Дума Опанасе, выдь на волю, к ласковой Одарке, а на воле в чистом поле ой да не подарки. <...> Выдь на волю, Опанасе, из глухой темницы, где сидят на волчьем мясе пахари и жницы. <...> Ой, растут в темнице звери, ярые волчата, сбросят цепи, выбьют двери пяткой автомата. <...> …Беглый Игорь, белый гоголь, да на том Донце ли крашен кровью бурый уголь, в киевской купели освещенья не хватило, ибо многократно затмевается светило, смоляные пятна, антрацитные осадки, каменная флора, не звезда во лбу лошадки — лампочка шахт¸ра, а в подвале — капля света, и на перевале тень Бояна, тень поэта пушки оплевали. <...> Ивы рваные провисли в пересохшем русле, праздный бред, слепые мысли, старческие гусли: — Думай, друже, о Пегасе, не о хлебе-квасе, Опанасе, Опанасе, любый Опанасе. <...> — А в горе высокой самой, синей, а не белой, белокаменного храма вырублено тело. <...> Странно, уцелели старые дома, и никто не умер, не сош¸л с ума. <...> * * * Дикой стужей в сумеречном блеске выжжен камень вдоль и попер¸к. <...> Станислав Стефанович Лесневский нас держал, себя не убер¸г. На Тверском не стало места встречи, где, упав в наполненный стакан, слово «пан», осколок зв¸здной речи, блазнилось потомкам каторжан. <...> Спит созвездье Пса, тайгу облаяв, где неясно теплится свеча, — ах ты, ух ты, Салават Юлаев, фу-ты ну-ты, шайка Пугача. <...> На крещенской стуже м¸рзнет птица, падает, по наледи стуча. <...> Потерянное дитя Межсезонье Между ст¸кол оконных, попав не туда, вроде весточки с воли бь¸тся белое облачко. <...> Образуется странная величина в мире меры нетв¸рдой: не Большая Медведица — Галичина с окровавленной мордой. <...> * * * Подсолнуховое поле, пылающее из тьмы, нечистое и слепое, усеянное костьми. <...> У ч¸рных пакетов, полных частями небесных тел, свидетельствующий подсолнух от ужаса поседел. <...> Отыскалась возможность пристроиться как-то в пятиместной палате, где стонали о вечности жертвы инфаркта, о грехах и расплате. <...> Никому не хотелось убраться <...>