Книжный развал Книжка вышла хорошая — емкая, поучительная, занимательная, достаточно откровенная, достаточно объективная, очевидно честная и вполне толерантная. <...> Ольга Балла Опыт прозрачности «Человека с детства преследуют ритмические модификации, — говорится нам на самой первой странице одной из этих книг. <...> Тем не менее Ирина Цыгальская, известная как прозаик и переводчик с латышского (с детства и всю жизнь живет в Латвии), издавшая уже пять книг, не считая множества публикаций в журналах «Даугава», «Latvju Teksti», «Дружба народов», в «Рижском альманахе», выпустила свой первый, небольшой поэтический сборник только теперь. <...> И даже в нем две трети объема она отдает переводам латышских поэтов — от классиков до совсем молодых. <...> Поэтический сборник Цыгальской «Ритмы» — книга-диалог, книга-разговор — и не только во второй, переводной своей части. <...> Какое красивое имя…»), с друзьями-поэтами, которые уже не услышат, — адресатами переводческих усилий (Ояру Вациетису: «Я, Ояр, как будто пишу / заново /строки, строфы твои, // вслух говорю свои ритмы / твоими словами»), с неведомыми собеседниками (с несостоявшимся ли другом? <...> — «Не знаю / в Муж Ирины Цыгальской — поэт Имант Аузинь умер три года назад. <...> 1 Книжный развал дороге ли ты? / уже приближаешься / к цели?»; с внутренним ли голосом? <...> ) И да — почти помимо исторического опыта, и России, и Латвии (почти: вдруг мелькнет «латышская речь, наследница санскрита»), и страшного XX века (тоже почти: видения крови, заливающей города, казни на площади — конечно, отсюда, но без фактов, такое могло быть и при том же Чингисхане). <...> Кому, как не русскому латвийцу (латвийскому русско245 му?), знакомить читающих по-русски с латвийскими смыслами и ритмами? <...> Значение своих усилий Цыгальская обозначает словами Осипа Мандельштама — эпиграфом к переводческому разделу из его статьи «Девятнадатый век» (1922): «Европеизировать и гуманизировать двадцатое столетие <…> — писал один из тех, кто вскоре был <...>