Современный взгляд ФН – 10/2013 МЕСТО МУЗЫКИ В ЭСТЕТИКЕ КАНТА* Дж. <...> БАРАШ В предисловии к своему труду «Кантовское обоснование эстетики» (1889) Герман Коген цитирует знаменитое высказывание Винкельмана об искусстве, высказывание, по его мнению, предвосхищающее великий переворот в эстетике, начало которому положила кантовская философия. <...> По словам Винкельмана, которые приводит Коген, «la bellezza puт ridursi a certi principi, ma non definirsi» – «красоту можно свести к некоторым принципам, но определить нельзя». <...> Действительно, Кант, особенно в «Критике эстетического суждения», поддерживал то же утверждение, к которому здесь привлекает внимание Коген: если возможности выражения красоты соответствуют какимлибо принципам и потому вовсе не являются произвольными, то эти принципы, тем не менее, не могут стать объектом концептуального определения. <...> Именно в этом смысле Кант мог утверждать, что «нет науки о прекрасном, есть лишь критика [прекрасного], нет изящной науки, есть лишь изящные искусства»1 . <...> Это допущение Канта будет служить нам путеводной нитью в нашем дальнейшем анализе того, какое место занимает музыка в строении кантовской эстетики. <...> Для начала мы можем обозначить это место, сформулировав суждение вкуса, которому соответствует красота в музыке. <...> По этому поводу в «Критике способности эстетического суждения» Кант прежде всего проводит весьма общее разграничение между суждением о прекрасном и суждением о возвышенном. <...> В той мере, в какой суждение вкуса в изящных искусствах применительно к музыке по существу соответствует суждению о прекрасном, мы можем оставить в стороне суждение о возвышенном. <...> Кроме того, в § 51 «Критики эстетической способности суждения» Кант проводит разграничение между изящными искусствами. <...> Это разграничение делит искусства на три вида, а именно: 1) словесные искусства, 2) изобразительные искусства и 3) искусство изящной игры ощущений. <...> Что нам важно в этом обозначении места музыки в кантовской <...>