ПАМЯТЬ О МЁРТВЫХ В СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ЕЁ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ СОВРЕМЕННОГО ВОСПИТАНИЯ А. АНДРЮШКОВ <...> В начале 80-х гг. прошлого века в НьюЙорке выдающийся русский богослов отец Александр Шмеман пров¸л три семинара по теме «Литургия смерти и современная культура», в рамках которых он поставил задачу соотнести православное понимание смерти и отношение к м¸ртвым с теми представлениями, которые стали распространены в западном обществе во второй половине XX века. <...> В них отец Александр, между прочим, говорит, что «.наша [т. е. современная] культура — первая в долгой истории человечества, которая игнорирует смерть… [создан] «похоронный механизм», чтобы сделать [смерть] как можно более безболезненной, спокойной и незаметной для нас, остающихся жить дальше»1. <...> Эти мысли удивительным образом перекликаются с мнением известнейшего американского буддолога Глена Муллина, которое он высказал в 1988 году в своей книге «Смерть и умирание». <...> «Мы — это великая косметическая цивилизация, и нигде это качество нашей эпохи не проявляется столь очевидно, как в наших подходах и обычаях, относящихся к смерти и умиранию»,2 — пишет он, предваряя свои исследования тибетской традиции памяти о смерти. <...> Как бы ни были далеки друг от друга православие и тибетский буддизм, они обнаруживают опасность «замазывания», исключения смерти из общественного сознания, табуирования или, напротив, как говорит Шмеман, «гуманизации» смерти. <...> «Именно в отношении к смерти раскрывается и определяется понимание… смысла и ценности жизни»3. <...> Очень странно было бы говорить о том, что официальная (и неофициальная) советская литература является выразителем православного мировоззрения. <...> Тем не менее, безусловно, советская литература (хорошая советская литература) — это продолжение традиций русского слова. <...> И не только в творчестве тех, 1 Протопресвитер Александр Шмеман. <...> (Мандельштам, Пастернак, Ахматова и некоторые другие), но и тех, кто каким-то чудом перенял <...>