№ 3 Э.К. Харацидис, доктор наук, Фракийский университет имени Демокрита, г. Комотини (Греция); e-mail: romangr2008@mail.ru РОССИЯ 30-х ГЛАЗАМИ НИКОСА КАЗАНДЗАКИСА Мир России Никоса Казандзакиса своеобразен и многогранен. <...> Отражаясь своим многообразием в его творчестве, мир этот представляется читателю то «предметом» глубоких размышлений автора о русском литературном гении, большим поклонником и знатоком которого он был; то «источником» вдохновения уже его гения, оставившего греческому читателю прекрасные произведения, в которых он и создаёт правдивый образ своего русского мира. <...> Во всех своих произведениях о России Казандзакис выступает прекрасным знатоком страны и его народа, с которыми он связан невидимой нитью. <...> Ключевые слова: Россия, мир России, своеобразный и многогранный, литературный гений, преклонение, греческий читатель, Никос Казандзакис, знаток страны. <...> Charatsidis, PhD, Associate Professor at Democritus University of Thrace, Greece; e-mail: romangr2008@mail.ru Russia of the 1930s through Nikos Kazandzakis’s eyes Nikos Kazandzakis’s Russian world is original and multifaceted. <...> Key words: Russia, original and multifaceted, literary genius, worship, Greek readers, Nikos Kazandzakis. <...> Оставаясь христианином, Казандзакис до конца своих дней почитал Ницше, Будду и Ленина1. <...> Тода-Раба 1 В качестве эпиграфа к статье взята фраза из статьи «Православный нигилист» магистра богословия, автора современного перевода Нового Завета на руский язык Валентины Николаевны Кузнецовой (Кузнецова В.Н. <...> Отражаясь своим многообразием в его творчестве, мир этот представляется читателю то предметом глубоких размышлений автора о русском литературном гении, большим поклонником и знатоком которого он был; то источником вдохновения гения самого автора, оставившего греческому читателю прекрасные произведения, в которых он и создаёт правдивый образ своего русского мира. <...> Имена многих греческих писателей получают известность в России в 60-е гг. <...> До этого греческая литература многими здесь воспринималась как нечто периферийное, вызывающее больше этнографический интерес <...>