Письма Буниных к художнице Т. Логиновой-Муравьевой
(1936 -1961)
YMCA - PRESS
11, rue de la Montagne Ste GeneviХve, Paris Ve
Scan ImWerden
OCR Ловецкая Т.Ю.
ВВЕДЕНИЕ
Мое знакомство с Буниным было не совсем обычным. В ноябре 1935 года была устроена
"Выставка русских книг". В очень неудобной позе, сидя на полу, я рисовала плакат, когда надо мной
раздался насмешливый голос:
-- А что вы тут делаете? -- я в сердцах подняла голову и осеклась -- Бунин!
-- Стараюсь написать плакат, да очень уж неудобно!
Отвернувшись, я почувствовала, как краска заливает лицо. И. А. заметил мое смущение и стал
задавать мне вопросы один за другим: где я живу, с кем, что делаю, откуда приехала... и вдруг
расхохотался.
-- Вот так написала! -- Выводя буквы _e_x_p_o_s_i_t_i_o_n, я пропустила _t_i_! Плакат испорчен,
досадуя:
-- Это вы меня смутили! Что за допрос, не буду отвечать!
Я встала, чтобы направиться к устроителям. Бунин не отходил:
-- Так вы с характером, вот какая! Значит, вы художница, а я поэт, давайте встретимся, поговорим!
Позвоните мне. -- И на билетике первого класса метро он написал номер телефона.
В сущности, я была очень польщена и несколько дней колебалась: звонить или нет? Но
любопытство взяло верх. Ответил мне женский голос: "Вам Иван Алексеевича? Ян, тебя". Голос
показался мне особенным, скорее трескучим, чем мелодичным. Зато голос И. А. был исключительным по
его необычайным интонациям, он актерски пользовался ими. Это первое свидание в кафе на площади Ла
Мюэт, во время которого Бунин говорил, а я слушала, не веря, что сижу с великим писателем, навсегда в
моей памяти. Узнавши, что я живу почти что по соседству, Бунин довольно часто звонил, чтобы посидеть
в кафе, пойти в синема, однажды пригласил в шведский ресторан. В ту же осень Гончарова и Ларионов
устроили обед в честь Бунина в испанском ресторанчике, который Гончарова, декорировала. В тот вечер я
познакомилась с Верой Буниной. Держалась она прямо, с большим достоинством, бархатное платье
обтягивало ее еще стройную фигуру, лицо показалось мне приветливым и моложавым. Наталья Сергеевна
Гончарова училась в Москве в той же гимназии Стоюниной, что и Вера Бунина. По ее словам, Вера была
первой красавицей во всей гимназии. Лицо точно из белого мрамора, и синие глаза сияли, как звезды.
Встретились мы еще на балу у писателей. Она продавала с другими дамами в буфете пирожки и сласти и
ей было не до разговоров. Меня же больше интересовал И. А., который часто подсаживался к нашему
столу. Я не представляла себе тогда, что дружеские отношения наши будут продолжаться 25 лет, до самой
смерти Веры Николаевны в 1961 году.
Бунин плохо переносил парижские дожди, часто болел гриппом и мечтал о "блаженном юге". Так
и в этом, 1936, году он долго хворал и ранней весной уехал с В. Н. в Грасс. Я скучала, и мне тоже
захотелось провести лето в Грассе. На мое письмо И. А. ответил, что не советует: "летом Грасс пустыня".
Но в этой "пустыне" была дача Бельведер, и меня тянуло туда... Встретили меня Бунины радушно; на даче
с ними жил Зуров, с которым я познакомилась за обедом; сервировал провансальский повар Жозеф. Это
была вся роскошь, которую позволяла себе семья нобелевского лауреата.
В июле Бунин оживился -- приехали на юг парижане: Зайцевы, Алданов, Фондаминские, Цетлины,
та литературная и около литературная среда, без которой И. А. не мог жить и которая в этом году Бунину
еще более была необходима, так как он тосковал от отсутствия Г. Кузнецовой. Молодое женское
общество развлекало его и вдохновляло, а его как раз не хватало! Помню одну прогулку вдоль канала над
Грассом. И. А., Зайцев, Зуров шли впереди, а дамы отставали. Вера Зайцева была в ударе и много
оживленно рассказывала. Потом В. Н. сказала мне: "У Веры больше таланта и блеска, чем у Бориса".
Дача Бельведер, с огромной пальмой у входа, которая за эти полвека еще выросла. Пальма давала
тень на площадку перед домом, на которой стояли большой стол, стулья, кресла. Тут пили чай и вели
Стр.1