Иван Алексеевич Бунин
СМЕРТЬ ПРОРОКА
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Вo имя бога милостивого, милосердного.
Вот рассказ о смерти пророка, - мир ему! - дабы утвердились сомневающиеся в необходимости
покоряться Вожатому.
"Мы не видели и не видим его", - говорят они. Но солнце не виновато, что глазам летучей мыши
не дано зрения. Сердце человека ищет веры и защиты. Кто же прибегает к защите совы? Лучше мечтать о
сени феникса, хотя бы феникс и не существовал в мире. Сень же творца существует от века.
Черноух следует за львом: лев знает, где добыча, а черноух питается остатками его трапезы. Так
шли евреи за пророком из Египта. По милости божией, он совершил подвиг.
Он испытал сладость сна, пробуждения и ласки в детстве. Царская дочь качала его на своих
темных и круглых руках, гладких, как змея, но теплых, как плод на солнце. Она радостно и пристально
смотрела на него черными глазами и порывисто целовала, прижимая к холодным грудям; она притворно
душила его, как делают это все девушки. Вспоминая подобное, не один восклицает в сердце: "Зачем не
юношей был я тогда!" Но всему свое время.
Фараон дал ему перстень власти и одежды царедворца. Когда утренняя свежесть сменяется
теплом солнца, когда на базаре поливают укроп, чтобы привлечь обоняние покупателя, когда пахнет из
труб и туманом с большой реки, по которой медленно, в пару, идут высокие белые паруса, а
редкобородый буйвол, сизый и шершавый, как свинья, тупо глядит на них из прибрежного ила, - пророк,
чувствуя силы и бодрость, ехал в колеснице надзирать за полевыми работами и мог по голове стегать
бичом ленивых, кричать на них до красноты лица, чтобы сладко, в сознании исполненного долга,
отдохнуть потом в легкой тени пальм, на сухой плотине между каналами.
Возмужав, он провел десять лет в супружестве. Он спал с женщиной богатой и дородной, он
наслаждался ею ночью, а днем своими распоряжениями и заботами, питьем и пищей, легкостью тела,
любившего и сухой жар внутри двора, и прохладное веяние ветра по дому, приходившего с реки и от
цветущих садов острова. Он гордился почетом людей. И был счастлив, как многие. Но незримая рука
натягивала лук его жизни; она пробовала тетиву и древко, готовясь пускать стрелы истины. И еще десять
лет провел он в работе ума и сердца, в молчаливом постижении мудрости Египта ибо стене предшествует
основание, а речи - мысль. И сказал о жрецах: "Глупцы! Рабам, страдающим от зноя, простительно
воздевать руки к солнцу и призывать его, как бога. Но солнце - не бог. Бога никто не может видеть. Он
непостижим. Его можно только чувствовать. Он один. У него нет детей". И тогда фараоном овладела
ярость, как диким ослом, гуром. "Кто смеет жить и верить без моего соизволения? - воскликнул он. - У
него нет драгоценных колец на пальцах, нет ожерелья на шее. Он мой раб. Вот я воздвигну гонение на
него и на весь народ его. Я блесну, как молния, я оглушу, как гром". Пророк же напряг силы, как
человек, стоящий перед крутым подъемом в гору, и пошел своим путем без страха и уверенно.
Мускус растирают, алоэ кладут на огонь, чтобы дали они запах. Водолаз не сорвал бы ни единой
жемчужной раковины, если бы боялся задерживать дыхание, бросаясь в море. И когда настало время
поднять самый тяжкий камень для здания, вскинуть его на колено, перехватить покрепче и нести, пророк
вскинул его до боли в паху. И сорок лет нес в пустыне, напряженный, изнемогающий и радостный
сознанием, что творит волю бога, а не фараона. И, донеся куда нужно, куда указано Строителем, кинул
камень ладно и плотно, и выпрямился, и отер пот с лица - рукой дрожащей, ослабевшей и поющей до
самого плеча.
И настало время умереть ему.
Он познал истинного бога. Он убедился, что безумно изображать его в виде идолов из камня,
глины и металла. Бог возложил на него подвиг освобождения еврейского народа от рабства и соблазна
идолопоклонства: и он порвал шелковые сети мира, восстал и одолел в борьбе. Бог послал ему
испытание: сорок лет быть вождем строптивых и слабых, предводительствовать и поучать в голодной и
знойной пустыне. И сорок лет был он властен, как царь, неутомим, как поденщик, обремененный детьми,
нищ, как пастух, крепок и высок, как борец, силен и рыж, как лен. Тело его, лишь по чреслам
препоясанное звериной шкурой, стало черным oт солнца и ветра, а ступни грубы и мозолисты, как у
верблюда. В старости он стал страшен для людей, и никто из них не думал, что он смертен. Но час его
пробил.
Стр.1