Иван Алексеевич Бунин
НАД ГОРОДОМ
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского.
Глядя на колокольню снизу, с церковного двора, мы сами чувствовали, до чего мы еще малы, и
было жутко немного, потому что облака в ясном весеннем небе медленно уходили от нас, а высокая
белая колокольня, суживаясь кверху и блестя золотым крестом под облаками, медленно, плавно валились
на церковный двор - и крест был похож на человечка с распростертыми руками... Потом мы вперегонки
кидались к узкой двери в колокольню.
Длинная, почти отвесная лестница тотчас же за дверью терялась в темноте. В темноте, стиснутые
холодными кирпичными стенами, храбро лезли мы друг за другом вперед. Свет, как мы знали, должен
был открыться внезапно - и правда, скоро впереди мелькал проблеск. Еще несколько шагов, поворот - и
мы в низком помещении, бледно озаренном решетчатым окном. Над головой - тяжелый накат из бревен,
перекрещивающиеся в пыли и паутине балки, на полу - целые вороха известкового птичьего помета,
изогнутая медная купель среди кирпичей и мусора, суздальские облупившиея иконы, кадило с
оборванными цепями... Черничка-галка, с пухом в клюве, сидит на подоконнике и выжидательно косит
одним глазом. Таинственно в этой старой кладовке! Но осматриваться некогда. Голоса и топот ног
опередивших нас раздаются уже над нами, - звонко и весело, как всегда весной в колокольне. И, кинув
несколько быстрых взглядов на мусор и балки, мы спешили по темным изломам лестниц дальше...
Вот наконец и первый пролет: сразу стало светло, просторно, в арки широко видно небо. Внизу -
церковный двор, мощенный камнем, красная крыша сторожки в углу ограды и береза у железных ворот...
Хорошо глядеть на все это сверху - видеть у себя под ногами верхушку березы! С высоты все кажется
красивее, меньше; двор после весенних дождей стал бел, опрятен, между его высохшими плитами
пробивается первая травка, а верхушка березы закудрявилась легкими, прозрачными кружевами зелени,
необыкновенно нежной и свежей. И как тепло! Выйдет солнце из-за облака - чувствуешь на лице
горячую ласку света. Воробьи на березе задорно зачиликают в этом блеске, извозчик, проезжающий
мимо, хлестнет лошадь, - и совсем по-летнему затрещат по мостовой колеса...
- Идите сюда! - раздается чей-то крик сверху. И, переглянувшись, мы устремляемся к гнилой и
крутой лестнице во второй ярус, более узкий и как будто более зыбкий, чем первый, и снова попадаем в
полутемные недра колокольни, разделенные бревенчатыми потолками. Опять грубый и беспорядочный
вид балок и лестниц, мешающихся в сумраке; опять холодок и запах кирпичных стен... Всюду запустение
старой башни, все велико, покрыто пылью и птичьим пометом... Лестницы, под которыми валялись
кирпичи и бревна, были шатки, колени у нас дрожали, сердце учащенно билось; но в узкие окошечки
возле лестницы мы видели лазурь, высоту, к которой стремились. На подоконниках, на лестницах и
балках сидели сытые голуби, сизые и "жаркие", и так как мы уже чувствовали себя в одном мире с ними,
то нам было очень жаль, что они так поспешно, пугая и себя и нас, рассыпались куда попало при нашем
приближении, торопливо хлопая свистящими крыльями. Это, впрочем, не мешало им тотчас же
опускаться на другие лестницы и снова начинать гулкое, сердито-ласковое воркованье, топчась на одном
месте с раздувающимися зобами. А в одном углу сидела на яйцах белая голубка - и с каким
любопытством мы смотрели на нее сверху! Тут было совсем почти темно, только в длинное и узкое
окошечко голубой лентой сияло небо...
- Васька идет! - радостно говорил кто-нибудь из нас, заглянул в это окошечко и увидав под
колокольней звонаря Ваську. И тогда мы еще более ускоряли шаги, чтобы поспеть к звону. Ощущение
высоты было уже очень сильно, когда мы выскакивали во второй пролет. Но нужно было сделать еще
шагов тридцать, к колоколам, в третий ярус. Мельком мы заглядывали вниз - и не узнавали березы у
ограды: так мала и низка стала она! Теперь даже огромный купол церкви был наравне с нами, а под ним
разноцветные крыши города, сбегающего к реке, улицы и переулки меж ними, грязные дворы, сады и
пустоши... Вон во дворе чиновника баба развешивает белье по веревке; вон мещанин, в жилетке и
ситцевой рубахе, выходит из тесового, похожего на собачий, домика воле сарая; рядом, на почтовом
дворе, лениво бродят с хомутами в руках ямщики, запрягая двух одров в тележку; а вон скучные
каменные дома купца-богача близ базарной площади, на скате которой, над мелкой рекой, стоит старый,
приземистый собор с синим куполом в белых звездах... Улицы пусты, - все эти мещане, купцы, старухи и
молодые кружевницы сидят по своим домишкам и, должно быть, не знают, какой простор зеленых полей
развертывается вокруг города; а мы вот знаем и побежим еще выше, где уже совсем жутко, особенно
когда подумаешь, что приближаешься к самому шпицу колокольни, сияющей над городом своим
Стр.1