«Когда ты двигаешься, танцуя, душа и сердце наполняются вдохновением, желанием жить и творить. <...> Это Твое обаяние и талант преображают людей», – писал Касьян Голейзовский ученице Лене Рябинкиной после ее дебюта в «Лебедином озере» на сцене Большого театра. <...> Ее танец отличала блестящая пальцевая техника, царственная осанка, точность вращений, закручивающих в спирали пространство вокруг, и редкое сочетание величественного апломба и трогательной лиричности. <...> Еще была в ее героинях – Раймонде и Китри, Маше и Царьдевице особая интеллигентность, аристократическая порода, которые достались по наследству от матери-танцовщицы и отца – известного ученого, в память о котором до сих пор проводятся международные конференции и симпозиумы. <...> Оттанцевав положенный срок, гордо выдержав творческие паузы и фантастические взлеты, Елена Львовна осталась в балетном зале – уже в качестве педагога. <...> Редакция от души поздравляет Елену Львовну Рябинкину с пятидесятилетием творческой деятельности. <...> – Вы стали известны в юном возрасте, когда в семнадцать лет, еще ученицей школы, дебютировали в спектакле «Лебединое озеро» Большого театра. <...> – Знаете, из-за этого дебюта оказался забытым такой факт: еще раньше, в декабре 1958 года, я станцевала Машу-принцессу на сцене Большого театра. <...> Обычно школьный «Щелкунчик» шел на сцене Филиала, а этот спектакль – на главной сцене, и партии исполняли не ученики, а артисты театра. <...> Для меня это была своеобразная проба пера. <...> Благодаря тому, что я провела спектакль целиком, и стал возможным мой дебют в «Лебедином озере». <...> Именно после «Щелкунчика» Леонид Михайлович Лавровский понял, что я осилю. <...> – Вы говорили, что своим дебютным успехом обязаны, прежде всего, Елизавете Павловне Гердт. <...> Совершенно справедливо считается, что руки лучше нее никто не ставил, а учила она Плисецкую, Стручкову, Катюшу Максимову, и мне посчастливилось. <...> Гердт боль16 шое внимание уделяла рисунку танца, которым нельзя пренебрегать <...>