Вл. Боцяновский
В погоне за смыслом жизни
Максим Горький: pro et contra / Вступ. ст., сост. и примеч.Ю. В. Зобнина. -- СПб.: РХГИ, 1997.
-- (Русский путь).
OCR Бычков М. Н.
I
Один из молодых наших писателей назвал современную нам русскую литературу "литературой
мертвецов". Отзыв этот, может быть, слишком строгий, примыкает всецело к тем жалобам на серенькое
время, переживаемое литературой, которые за последние годы сделались довольно заурядным явлением
и успели даже превратиться в общее место. Многими, конечно, жалобы эти повторяются уже по
инерции, по традиции. Но очень многие высказывают их вполне сознательно и не без основания.
Действительно, если всмотреться в причины этих жалоб, то прежде всего придется сказать, что
кроются они не в количественном оскудении, а в качественном. В самом деле, достаточно просмотреть
наши ежемесячные журналы, каталоги книжных магазинов и газеты для того, чтобы убедиться, что
количество беллетристических произведений не только не уменьшается, но, наоборот, с каждым годом
все возрастает и возрастает в удивительной прогрессии. Но этот же просмотр покажет и причины,
вызывающие жалобы на оскудение. Перелистывая журнал за журналом, вы поневоле обратите внимание
на такое, например, явление, что большая часть всей массы литературных произведений принадлежит
всего лишь двум-трем авторам. Не опасаясь впасть в ошибку, можно сказать, что в половине журналов
вы встретите романы или повесть Потапенко, Боборыкина, Немировича-Данченко1 и еще двух-трех. При
этом неизбежно бросится вам в глаза и то обстоятельство, что один и тот же писатель, хотя бы,
например, Потапенко, печатал два-три романа в нескольких журналах одновременно.
Нисколько поэтому не удивительно, если при такой необычайной плодовитости наши
беллетристы создают нечто серенькое, крайне однообразное, написанное по одному, раз уже принятому
шаблону. Каких-либо новых, самостоятельно продуманных "идей", конечно, здесь нечего ждать. Арсенал
у всех у них старый, взятый у других. Никто из них не скажет вам чего-нибудь нового, своего. Они или
фотографируют, с точностью этнографа, окружающую их жизнь, или же проповедуют старые истины,
чуть ли не прописную мораль. Возьмите хотя бы один из первых романов Потапенко "На действительной
службе", который главным образом и доставил романисту имя. Разве это не прописная мораль? Герой
этого романа, священник, перед которым открывалась блестящая карьера, уезжает в деревню и здесь,
благодаря совершенно исключительным условиям, старается быть бескорыстным, отказывается от платы
за требы и т.д., и т.д. Разве не этнографический характер носят рассказы гг. Тана, Серошевского2 или
Мамина-Сибиряка?
Но это еще в лучшем случае. А обыкновенно все эти огромные романы представляют собой не
что иное, как простое, часто механическое, чередование "разговоров" с "описаниями" и наоборот.
Авторы этих "сочинений" в беллетристическом роде, принимаясь за перо, обыкновенно не задаются
вопросом о том, чем они закончат свои романы, и нередки случаи, что подчас, как это известно за
редакционными кулисами, забывают имена своих героев, похоронив -- воскрешают их и т. д. Присущий
этим беллетристам хотя и не особенно крупный, но все-таки талант делает эти произведения
удобочитаемыми. Проникнутые тонким юмором рассказы г. Потапенки, особенно из духовного и
студенческого быта, имеют довольно обширный круг читателей и действительно иной раз не лишены
занимательности и интереса.
Но ведь дело не в занимательности того или иного произведения. Одна занимательность теперь
читателя удовлетворять не может. Как совершенно справедливо заметил граф Л. Н. Толстой, в настоящее
время, "что бы ни изображал художник,-- во всем мы ищем душу художника"... И чем ярче сказывается
эта душа, чем индивидуальнее и субъективнее автор, тем более мы его любим, даже если он не
рассказывает нам никаких занимательных историй.
Лучшим примером может служить Антон Чехов. В нескольких томиках его сочинений вы не
найдете крупных романов или обширных повестей. Все это художественно отделанные миниатюры,
рассказы о самых обыденных эпизодах из повседневной жизни самых обыкновенных людей. И между
тем с каким живым интересом набрасываетесь вы на все, даже небольшие рассказики, подписанные
именем этого писателя. Вы с увлечением читаете их, потому что за каждым его еловом слышите его
тоскующую душу, видите его страдающий в пошлой обыденной обстановке образ. Без громких фраз и
Стр.1