76 и человеческой неуспокоенностью, честностью, открытым неприятием официального лицемерия и тонким проникновением в душу простого человека: «Ничто не сходит с рук: ни позабытый друг, с которым неудобно, ни кроха муравей, подошвою твоей раздавленный беззлобно». <...> «И лезут в соколы ужи, сменив, с учетом современности, приспособленчество ко лжи приспособленчеством ко смелости». <...> Но роль глашатая государственных лозунгов он никогда не принимал. <...> Наоборот, всегда резко выступал в защиту инакомыслящих и осуждал действия власти, как, например, советскую оккупацию Чехословакии, изза чего тогдашний председатель КГБ В.Семичастный <...> Критики, да и иные собратья по поэтическому цеху к нему относились когда изменяемся мы, изменяется мир. <...> И мы переходим в какоето новое качество и вдаль отплываем к неведомой новой земле, и не замечаем, что начали странно покачиваться на новой воде и совсем на другом корабле. <...> Немножко обвыкнешь, и скрип этой призрачной пристани расскажет тебе, что единственной пристани нет. <...> Прости и пойми, если даже разлюбит любимая, Поэтическая страница Е В Г Е Н И Й Е В Т У Ш Е Н К О (и продолжают относиться) неровно, упрекая за длинноты, поверхностность некоторых произведений. <...> Но никто не может не признать его удивительной самобытности, оригинального стиля, сочетающего ораторский пафос и душевную доверительность, гражданскую патетику и тонкий лиризм, а еще особую ритмическую гибкость стиха, завораживающую своей медитативностью («И поведет кудато за руку, на чьито тени и шаги, и вовлечет в старинный заговор огней, деревьев и пурги. <...> ») В 90е годы поэтическая активность поэта ослабевает – он разочарован тем, что в стране не произошло ожидаемых изменений. <...> Страх перед временем — сережкой ольховой с ладони ее отпусти. <...> И пристани новой не верь, если станет прилипчивой. <...> Да с того, что сережка ольховая лежит на ладони и, словно живая, дрожит. <...> 1975 77 Е В Г Е Н И Й Е В Т У Ш Е Н К О Поэтическая страница 78 <...>