Константин Бальмонт
Москва в Париже
---------------------------------------------------------------------------Бальмонт
К. Д. Стозвучные песни: Сочинения (избранные стихи и проза). -
Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------Иногда
во сне снятся мне белые птицы. Такие сны посещают меня редко, и
я всегда просыпаюсь счастливый и бодрый после свиданья в сновидении с белой
птицей. Целый день проходит у меня под знаком доброй приметы, все удается -
и дело, и встречи, и замыслы. Душа целый день в порядке и внутренней
сосредоточенности. Не мечется, не рвется, довольна, знает, вполне убеждена.
Белая птица никогда меня не обманывает.
Три дня тому назад я проснулся рано утром, прислушался к грохоту
парижской улицы, но он мне показался уравномеренным. Я отдернул занавеску -
и замер в восторге. Белые птицы, множество белых птиц, малых и побольше,
весь воздух Парижа белый, и сонмы вьющихся белых крыльев. Уже не во сне, а
наяву. И наяву снятся сны убедительнейшие.
Как в Москве - сто лет тому назад - сто лет? - меньше и много более, -
как в Москве, что была на иной планете нашей жизни, когда Слово не было еще
растоптано,
а честность и доброта были совсем неудивительной
повседневностью, - крутился тихий снежный вихрь, шел снег, падали снежинки,
и вились, обнимались, целовались, прилетали, улетали, танцевали, веяли,
падали не падали, таяли в воздухе летучие хлопья, веселились белые снежинки,
и две из них таяли, а двадцать две не таяли, затянулись парижские крыши
белыми московскими коврами. Московия - она ведь белая, моя Москва зовется
Белокаменной. От храма до храма в ней белый свет. От крыши до крыши белый
сугроб. Крыши иногда проваливались. А все-таки в душе глядящей - от таких
сугробов на крышах - становилось полетно и легко.
Московия вся в Москве. А Москва вся в снегу. А в снеге не только
снежинки, а тайны и клады, и свежесть,
и радость,
и откровения
неожиданностей. От улицы к улице идет и ведет белая метель. От дома до дома
сквозь окна, затянутые белыми узорами, - созидатели радужных видений, -
перекликаются огни и зовут: "Приди, у нас уютно, тебе рады. Пожалуйте,
милости просим". От месяца к месяцу белый хоровод, снеговое небо, оснеженная
земля, захваченный снежинками воздух, захваченная вьюгой душа, на полгода в
горностаевой шубке, на пять и на шесть
месяцев, щеки румяные, в сердце
истома, ждешь не дождешься счастья - придет? не придет? - с холода войдешь в
тепло, озябнешь - согреешься, подождешь-подождешь, разогреешься, растомишься
- и тянет уйти в морозную ночь. Идешь. Глядишь. Слушаешь собственный шаг. А
мысли - в уровень со звездным небом.
Неужели это было, это быль, а не сказка? Неужели душа была в красоте,
но красота не овладела миром, а запуталась в случайном, забилась, в
собственных силках, порвала их, вырвалась, улетела, растаяла, гонись не
догонишь, лови не поймаешь, не узнаешь, где и ловить, куда направить гон
своя. Мчись без путей, все дороги - путь. Скользкий, тяжелы", неведомый,
неопределимый, неопределенный. Знаешь только одно: все дороги - путь,
приводящий к мокрой липкости, к грязи. А если не грязь, значит - холод
покрепчал. Морозит. Слава богу. Хоть вовсе замерзнуть, но только бы без
грязи
Веселая прихоть приснившейся белой птицы, которая из сновидения
перепорхнула в длительную явь. И летит. А летя, заворожила шумы огромного
Города и сделала их уравномеренными. Самокаты - чудовища злые, когда
налетают на живых, но что до себя, они острожные. То ли они боятся, что от
московского мороза на парижских улицах подло-мягкие шинные лапы их
растрескаются, то ли им жутко от возможности раскатиться по остеклевшей
плоскости и со всего размаха хватиться о столб, но неуютные чудовища
уменьшились в числе чрезвычайно, попрятались мерзкие зверюги, а если тащатся
кое-где, то с размерной осторожностью. Скорее туда, где их вовсе нет. В
издавна привычный малый парк Мюэтт, в колыбель одиноких мечтаний, в
Молчальницу. И в ставший тихим, и ставший звонким, и ставший белым Булонский
лес.
Ну и город, ну и людишки. Город по-московски побелел, стал весь
красивым, спрятал свой всегдашний серый цвет под благороднейшим, под цветом
белых роз и видений, мгновенной игрою раскинул везде, разбросал снежные
Стр.1