Леонид Андреев. Так было
---------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь: Библиотека. Леонид Андреев.
---------------------------------------------------------------I
Стояла
на площади огромная черная башня с толстыми крепостными стенами
и редкими окнами-бойницами. Построили ее для себя рыцари-разбойники, но
время унесло их, и стала она наполовину тюрьмою для опасных и важных
преступников, наполовину жилищем. Каждое столетие к ней пристраивали новые
здания, прислоняя их к толстой стене и друг к другу; и мало-помалу
превратилась она в целый городок на скале, с неровным лесом труб, башенок и
острых крыш. Когда на западе светлело зеленоватое небо и в окнах кое-где,
то высоко,
то низко, зажигались огоньки, вся черная громада башни
приобретала причудливые и фантастические очертания, и почему-то казалось,
что у подножия ее не обыкновенная мостовая, а море, соленый безбрежный
океан. И думалось о старом, давно умершем и забытом.
На башне были огромные старые часы, видимые издалека. Их сложный
механизм занимал целый этаж, и наблюдал за ним одноглазый человек, которому
было удобно смотреть в лупу. От этого он сделался часовщиком и долго
возился с маленькими часами, прежде
чем ему отдали большие. Тут он
почувствовал себя хорошо и часто без надобности, днем и ночью, заходил в
комнату, где медленно двигались зубчатые колеса и рычаги и широкими,
плавными взмахами рассекал воздух маятник. Достигая вершины своего качания,
маятник говорил:
- Так было.
Падал, поднимался к новой вершине и добавлял:
- Так будет. Так было - так будет. Так было - так будет.
Такими словами передавал одноглазый часовщик однообразный и
таинственный звук маятника; от близости с большими часами он сделался
философом, как тогда говорили.
Над древним городом, где стояла башня, и над всею страною высоко
поднимался один человек, загадочный
владыка города и страны, и его
таинственная власть - одного над миллионами - была так же стара, как и
город. Назывался он королем, и прозвище носил "Двадцатый", по числу своих
одноименных предшественников, но это ничего не объясняло. Как никто не знал
начала города, так не знал никто и начала этой странной власти, и,
насколько хватало человеческой памяти,вырисовывался
все тот же загадочный
миллионами.
в самом глубоком прошлом
образ: одного, который повелевает
Была немая древность, над которой уже не имела власти
человеческая память; но и она изредка раскрывала уста: роняла камень,
маленькую плитку, исчерченную какими-то знаками, обломок колонны, кирпич из
разрушенной стены - ив этих знаках уже была начерчена повесть об одном,
который повелевает миллионами. Менялись титулы, имена и прозвища, но образ
оставался неизменным, как будто бессмертным. По тому, что король родился и
умирал, как и все, по его виду, присущему всем людям, он был человеком; но
когда представляли себе ту неизмеримую громаду власти и могущества, какими
он обладал, то легче становилось думать, что он бог. Тем более что и бог
всегда изображался похожим на человека, и это не нарушало его совсем
особой, непостижимой сущности.
Двадцатый был король. Это значило, что он мог сделать человека
счастливым и несчастным; мог отнять
имущество, здоровье, свободу, самую
жизнь; по его слову десятки тысяч людей шли на войну, убивать и умирать; во
имя его творилось справедливое и несправедливое, доброе и злое, жестокое и
милосердное. И его законы были не менее повелительны, чем законы самого
бога; и еще тем он был велик, что бог никогда не меняет своих законов, а он
мог менять свои постоянно. Далекий или близкий, он всегда стоял над жизнью:
рождаясь - человек вместе с природою, городами и книгами находил короля;
умирая - с природою, городами и книгами оставлял короля.
История страны,
изустная и письменная, являла примеры королей
великодушных, справедливых и добрых, и хотя на земле всегда существовали
Стр.1