H. Алексеев
Игра судьбы
Исторический роман
Игра судьбы / Н. Алексеев; Невольная преступница / П. Москвин; Живой мертвец / А. Зарин: Из
эпохи царствования Екатерины II и Павла I.-- M.: CKC, 1993.-- (Романт. хроники).
OCR Бычков М. Н.
I
В знойный, ясный июльский день 1768 года, по Луговой улице (ныне Морская), что прилегала к
Невскому проспекту в Санкт-Петербурге, часу в третьем дня, медленно двигалась огромная карета очень
неказистого вида. Она вся вздрагивала, скрипела и звенела гайками при каждом толчке; казалось, вот-вот
развалится допотопный экипаж; всюду виднелись какие-то веревочки и ремешки. Наверху ее были грудой
навалены сундуки, ларцы и корзины самых разнообразных форм; позади, на особом плетеном сиденье,
похожем на мешок из веревок, сидел парнишка лет пятнадцати и, разинув рот, поглядывал по сторонам.
Экипаж был запряжен тройкой мохнатых, мелких, разномастных и грязных кляч. Ими правил,
чуть шевеля вожжами, здоровенный детина, одетый, несмотря на жару, в овчинный кожух и черный
меховой треух.
Улица была полна движения. Чинно прогуливались молодые девушки в сопровождении
медлительных папаш и мамаш, затянутые в рюмочку, в огромных шляпах, представлявших собой целые
сады и вавилонские башни; переглядываясь с ними, бродили статские щеголи в цветных фраках,
кафтанах, ярких камзолах, лосиных панталонах, ботфортах, шелковых чулках, в башмаках с серебряными
пряжками и высокими каблуками. Сновали сердцееды-гвардейцы, алея красными отворотами мундиров;
изредка мелькала скромная синяя шинель армейского пехотинца. Проносились кареты вельмож,
запряженные цугом несколькими парами великолепных коней; скакали конногвардейцы и гусары,
щеголяя друг перед другом и конями, и ловкостью посадки.
Из кареты выглянула голова старика, прикрытая несуразной шапкой.
-- Эй, милый человек! -- крикнул он глазевшему на диковинный экипаж человеку в мещанском
кафтане.-- Не знаешь ли, любезнейший, где здесь дом его превосходительства Андрея Григорьевича
Свияжского?
-- Свияжского? А вот этот самый и будет,-- ответил мещанин, указывая на высившийся наискось
двухэтажных дом, построенный в кричащем стиле того времени.
-- Спасибо, любезный! Прошка! Слышь, правь туда! -- крикнул старик, и его голова снова
скрылась во тьму кареты.-- Слава Богу, добрались,-- промолвил он, обращаясь к сидевшему против него
молодому человеку.-- Ну вот, сейчас и с дяденькой свидишься, Александр Васильевич. Ты только не
робей. Сперва поклон выправь как следует, а потом и письмецо подай. Лицом в грязь, чай, не ударишь:
недаром тятенька французского немца три года для манер держали.
Юноша, видимо, волновался. По его лицу шли красные пятна, дрожащими пальцами он нервно
расправлял складки одежды.
-- Стой, Прошка! -- крикнул старик, когда карета поровнялась с подъездом.-- Ну, Господи
благослови!
-- Страшно, Михайлыч! -- прошептал юноша.
-- Ну чего же страшно? Не к чужим, к своим приехал.-- Старик открыл дверцу, вышел сам и
сказал: -- Пожалуй, Александр Васильевич.
Молодой человек выпрыгнул из экипажа и на минуту остановился. Он был высокого роста,
широкоплечий, со свежим, красивым лицом. Усы чуть намечались, голубые глаза смотрели застенчиво, в
движениях чувствовалась юношеская неловкость. Его одежда оставляла желать многого. На голове
красовалась старенькая шляпа с приподнятыми с трех сторон полями; кафтан и панталоны были из
грубого сукна, на ногах были надеты белые толстые шерстяные чулки и тяжелые башмаки с медными
пряжками.
-- Иди же, Александр Васильевич, не бойся! -- шепнул Михайлыч.
Стр.1