Восточный архив №2 2008 (290,00 руб.)

Стр.1

Стр.2

Стр.3

Стр.4

Стр.5

Стр.6

Стр.7

Стр.8

Стр.9

Стр.10

Стр.11

Стр.12

Стр.13

Стр.14

Стр.15

Стр.16

Стр.17

Стр.18

Стр.19

Стр.20

Стр.21

Стр.22

Стр.23

Стр.24

Стр.25

Стр.26

Стр.27

Стр.28

Стр.29

Стр.30

Восточный Архив № 18, 2008 СОДЕРЖАНИЕ Восточный архив Издается с 1998 г. Журнал зарегистрирован в Федеральной службе по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Свидетельство ПИ № ФС7732098 от 30 мая 2008 г. Редакционный совет Р.Б. Рыбаков – председатель В.И. Шеремет – зам. председателя В.М. Алпатов Д.Д. Васильев Н.М. Емельянова В.С. Мясников О.Е. Непомнин Р.Г. Пихоя М.Р. Рыженков А.Л. Рябинин Т.А. Филиппова А.Н. Хохлов П.М. Шаститко Т.Л. Шаумян Редколлегия В.И. Шеремет – главный редактор В.В. Беляков – зам. главного редактора Н.К. Чарыева – ответственный секретарь Д.Д. Васильев И.В. Зайцев А.Ш. Кадырбаев М.Т. Кожекина Художественное оформление С.И. Потабенко Верстка Г.М. Абишева Журнал издается Институтом востоковедения РАН и Обществом востоковедов РАН Адрес редакции: 103031, Москва, Рождественка, д. 12, комн. 213 Email: orientalarchive@yandex.ru Позиция редакции не обязательно совпадает с мнениями авторов При цитировании ссылка на журнал «Восточный архив» обязательна Подписано в печать ___________ Объем _____ п. л. Тираж 300 экз. Отпечатано в типографии Максимова 103031, Москва, Рождественка, 12 Цена в розницу договорная © Институт востоковедения РАН © Общество востоковедов РАН Нам десять лет. К юбилею «Восточного архива» …............................. 3 Шеремет В.И. О принципах и задачах архивного востоковедения …....................................................................................... 5 Тимохин Д.М. Сведения о посольстве халифа анНасира к Чингизхану в сочинении персидского историка Мирхонда 15 Шкедя О.П. Турецкие военнопленные в России во время Крымской войны ....................................................................................... 21 Горбунова Н.М., Смилянская И.М. Российский дипломат и исследователь Ближнего Востока и Балкан К.Д. Петкович .. 27 Хазанов А.М. Восстание Мухаммеда бин Абдаллы – героя Сомали .............................................................................................. 35 Лагвилава Т.И. Политическое и государственное устройство Грузии в 1917–1918 гг. ............................................................................ 44 Беляков В.В. Кадеты на Суэцком канале …............................................ 50 Алпатов В.М. Две Японии одного писателя …....................................... 55 Николаева Л.Ю. Депортированные народы в Таджикистане …..... 61 Горячкин Г.В. Сталинград дает «добро». К 65летию установления дипломатических отношений между СССР и Египтом ….................................................................................................. 66 Антошин А.В. Документы по истории Востока ХХ в. в коллекциях Библиотеки современной международной документации (Нантер, Франция) ..................................................... 70 Наши юбиляры Мясников В.С. Академик Сергей Леонидович Тихвинский. К 90летию со дня рождения ….................................................................... 75 Хохлов А.Н. В начале творческого пути. К 90летию со дня рождения академика С.Л. Тихвинского ............................. 85 Шаститко П.М. Наш коллега и товарищ. К 85летию со дня рождения С.И. Потабенко ..............................….............................. 94

Стр.1

Oriental Archive No. 18, 2008 CONTENTS 10th anniversary of the establishment of the Oriental Archive …........................................................................... Sheremet, Vitaliy. Principles and objectives of the orientalistica archivica ....................................................... Timokhin, Dmitriy. Mission of Khalif anNaseer to Chenghizkhan …............................................................... Shkedya, Oleg. Turkish POWs in Russia during Crimean War …........................................................................ Gorbunova, Natalia, and Smilyanskaya, Irina. Russian diplomat and scholar Constantine Petkovitch …..............................................................…................................................................................. Khazanov, Anatoliy. Rebellion of Mohammad bin Abdallah in Somalia …......................................................... Lagvilava, Timur. Political and state organization of Georgia in 1917–1918 ..............................................….. Beliakov, Vladimir. Russian cadet school in Egypt ...........................….................................................................... Alpatov, Vladimir. Russian writer Boris Pilnyak on Japan …................................................................................. Nikolaeva, Lyudmila. Deported nationals in Tajikistan …...................................................................................... Goryachkin, Gennadiy. 65th anniversary of the establishment of diplomatic relations between the Soviet Union and Egypt …...................................................................….................................................................... Antoshin, Alexey. Documents on the 20th century history of the Orient at the Library of the modern international documentation (Nanter, France) …............................................................................ Jubilees 90th anniversary of Acad. Sergey Tikhvinskiy …......................................................................................................... 85th anniversary of Dr. Sviyatoslav Potabenko …....................................................................................................... 75 94 3 5 15 21 27 35 44 50 55 61 66 70

Стр.2

НАМ ДЕСЯТЬ ЛЕТ Любезный читатель, вы держите в руках журнал «Восточный архив», которому в этом го ду исполнилось 10 лет! Журнал родился в Институте востоковедения РАН, в Отделе исто рии Востока, в группе по изучению и изданию архивных документов. В состав группы вхо дили: П.М. Шаститко – руководитель, и научные сотрудники – Е.А. Белов, В.Г. Воловников, Т.Н. Загородникова, М.Т. Кожекина, Н.И. Скворцова, З.А. Цомартова, Н.К. Чарыева. Груп па выступила с предложением издать два тома архивных документов и материалов о рус скоиндийских отношениях в ХIХ – начале ХХ в. Оно было принято. Работа спорилась. В 1990е годы архивы открыли многие ранее недоступные фонды, и тайны дипломатических и военных связей стали достоянием исследователей, что делало их труд особенно увлекатель ным и продуктивным. Фундаментальное исследование было начато в 1988 г. Первый том «Русскоиндийские отношения в ХIХ веке» вышел в 1997 г., второй – в 1999 г. Были выяв лены, исследованы и прокомментированы около 600 документов из фондов основных госу дарственных архивов Москвы и СанктПетербурга, рукописных фондов музеев и библиотек, Центрального государственного архива Узбекистана, а также Национального архива Индии (материалы этого архива представили Л.В. Митрохин и Судешна Саркар Аурангабадкар). Коллегами и друзьями группы стали профессор МГУ, индолог А.А. Вигасин, опытный архи вист М.Р. Рыженков (ныне директор РГАДА), профессор Липецкого пединститута А.В. Рай ков. Архивные документы и материалы, опубликованные в сборниках, были снабжены по дробными научными комментариями, а большинство документов опубликовано впервые. Обнаруженные документы активно обсуждались на заседаниях группы, ими заинтере совались сотрудники Отдела. Работа вызвала живой интерес и в Индии, и в 1999 г. ее пе ревели на английский язык и издали в Калькутте (RussoIndian Relations in the Nineteenth Century. A Selection of Documents. English Translation. Editor Purabi Roy). Коллектив группы выступил с инициативой провести научную конференцию «Пробле мы изучения истории Востока по материалам архивных хранилищ России». Состоялась конференция в декабре 1995 г. В ее работе приняли участие директор ИВ РАН Р.Б. Рыба ков и руководитель Архивной службы РФ Р.Г. Пихоя. С докладами выступили более 30 человек. Все выступления были результатом последних поисков и исследований авторов. Полезным и плодотворным было общение научных и архивных работников друг с другом. В ходе формирования двухтомника за его рамками остались десятки выявленных ар хивных документов. И научная конференция показала, что многие материалы все еще не опубликованы, лежат в столах ученых. И тогда родилась идея – публиковать архивные до кументы в специальном журнале. Пусть небольшим тиражом. Журналу дали название «Анналы». Он должен был стать средством оперативной коммуникации в триаде архив – исследователь – читатель. В обращении к читателю один из инициаторов затеи, П.М. Шаститко, писал: «Наш журнал задуман как своеобразная лаборатория востоковеда, где можно опробовать новые идеи, высказать гипотезы, которые будут впоследствии развиты или опровергнуты в капи тальных исследованиях. Приоритетное значение редколлегия будет придавать неопубли кованным архивным документам, ибо архив – это хранитель времени, а время – главный субъект истории». Ответственным редактором стал новый сотрудник отдела А.А. Колес ников, он же возглавил работу группы. В первом выпуске (всего было подготовлено 6 но меров), вышедшем в 1995 г., было опубликовано 10 материалов, основанных на архивных документах, и все они представляли несомненный интерес. Например, «Индийское восста ние: взгляд из Лондона» – первое донесение русского военного агента в Лондоне полков ника Н.П. Игнатьева военному министру Н.С. Сухозанету. Или анализ дел в Афганистане в начале 30х годов, подготовленный для Политбюро ЦК ВКП(б) видным деятелем Ко минтерна А.А. Иоффе. Для всех историков была полезна и интересна публикация Архива внешней политики Российской империи, с обзором фондов, имеющих отношение к Восто ку. К публикациям активно привлекались архивные работники, которые из хранителей до кументов превращались в исследователей. Происходило взаимодополняющее объедине ние усилий ученых и архивистов. Восточный архив № 18, 2008 3

Стр.3

В общем, к концу прошлого века группа успешно вела работу. Следует отметить, что ее деятельность была новаторской в востоковедении. Нет, конечно, публикации документов были и раньше. Но, как правило, это был труд энтузиастов – одиночек, пишущих на от дельные темы. Теперь это была организационно оформленная группа научных сотрудни ков, установившая деловые связи с основными архивами, проводившая регулярные встре чи с коллегами и выпускающая свой журнал. Направление имело перспективу. Руководст во Института востоковедения решило преобразовать группу в сектор архивных публика ций, а «Анналы» – в журнал «Восточный архив». Руководителем сектора стал А.В. Хренков. Первый номер журнала «Восточный архив» вышел в 1998 г. А.В. Хренков предложил новый формат и оформление журнала, которое взял на себя С.И. Потабенко. Председателем редакционного совета стал директор Инсти тута востоковедения Р.Б. Рыбаков. В своем обращении к читателям он писал: «Особенно актуальной становится широкая кооперация востоковедов и профессиональных архивис тов. Одной из форм этого сотрудничества и должно стать предлагаемое специальное пери одическое издание – “Восточный архив”». В первых номерах журнала были представлены интересные новые документы. Напри мер, Российского государственного архива военноморского флота об особых миссиях со ветских военных лодок в Турцию или документы и материалы о деятельности британской разведки в Закавказье и Русском Туркестане из Национального архива Индии, а также се кретные документы о миссии генерала Ермолова в Индию в 1911 г. В 1999 г. сектор архивных публикаций возглавил В.И. Шеремет. Он по достоинству оценил значение журнала и энергично взялся за его совершенствование. Стало больше проблемных статей. Но доминантой остался архивный документ. В № 4–5 за 2000 г. пред седатель редсовета Р.Б. Рыбаков имел основание написать: «Журнал увидели. Журнал чи тают. Журнал ждут». «Восточный архив» открыл новую рубрику – «Великие учителя и наставники», в кото рой перед читателем предстали предшественники сегодняшних востоковедов. Биографи ческие очерки о востоковедах, их эпистолярное творчество и новые документы об истории ориенталистики и востоковедных учреждений начали появляться регулярно. В 2004 г. в № 11–12, например, была опубликована статья «У истоков российского монголоведения. Проф. Казанского университета О.М. Ковалевский». Работа продолжала набирать темп. В 2006 г. расширился до 14 человек редакционный совет, в него, кроме ведущих научных сотрудников ИВ РАН, вошли известные архивис ты – Р.Г. Пихоя и В.Р. Рыженков. Заместителем главного редактора В.И. Шеремета стал В.В. Беляков – арабист, долгое время проработавший в Египте и имеющий немалый жур налистский опыт. За время выхода журнала «Восточный архив» на его страницах опубликованы статьи востоковедов из разных городов России – от СанктПетербурга до Владивостока. Расши ряется авторский корпус, в том числе за счет участия иностранных исследователей – из Турции и Болгарии, Израиля и Венгрии, Украины, Туркменистана и Таджикистана. Наши турецкие коллеги работают над изданием отдельным сборником материалов о Турции, опубликованных на страницах «Восточного архива». В июне 2008 г. по инициативе редколлегии журнала в Москве прошла первая междуна родная конференция «Архивное востоковедение». С докладами выступили как востокове ды, так и архивисты из разных городов России и изза рубежа. Участники конференции до говорились сделать такие встречи регулярными. В уходящем году «Восточный архив» был официально зарегистрирован. В ближайших планах – издавать журнал дважды в год и внести его в подписной каталог научных изда ний агентства «Роспечать». Словом, «Восточный архив» уже прочно встал на ноги. Архивы поистине бездонны, а когорта востоковедов, основывающих свои исследования на архивных документах, посто янно расширяется. Значит, нехватка материалов журналу не грозит. РЕДКОЛЛЕГИЯ 4 Восточный архив № 18, 2008

Стр.4

В.И. Шеремет (ИВ РАН) О ПРИНЦИПАХ И ЗАДАЧАХ АРХИВНОГО ВОСТОКОВЕДЕНИЯ* Под «архивным востоковедением» (ori entalistica archivica) понимается неотъемле мая часть ориенталистики, опирающаяся преимущественно на документы нацио нальных архивов как основной источник при создании исторических трудов всех ви дов, и изучение архивов как самостоятель ного объекта исследований, проводимых национальными и интернациональными группами ученых и отдельными учеными ориенталистами. Как научная поддисциплина архивное востоковедение существует в России около двухсот лет, т.е. наряду с собственно науч ным архивным делом и востоковедением (ориенталистикой). Практически не было среди авторитет ных фигур русского дореволюционного вос токоведения и последующего времени исто риковвостоковедов, кто бы не обращался непосредственно к архивным разысканиям в работе над изучаемыми проблемами. Впрочем, это относится к знаковым фи гурам отечественного востоковедения в об ласти этнографии, археологии, филологии. Достаточно вспомнить академика А.К. Ко нонова, выдающегося тюркологаязыкове да, издавшего ряд работ на основе докумен тов наших архивов. Именно он в далеком 1960 г. подвигнул меня, тогда студента Вос точного факультета ЛПГУ, обратиться к ар хивным фондам для углубления первона чальных тюркологических разысканий. Данная статья – дань памяти дорогому Учителю многих из нас, тюркологов и осма нистов. Ее публикация не случайно приуро чена к 190летию ИВ РАН, где архивное востоковедение нашло поддержку и пони мание со стороны и дирекции, и коллегвос токоведов. Как вспомогательная историческая дис циплина архивное востоковедение утвер * В основу статьи легли доклады и сообщения, с которыми автор выступал на международных конфе ренциях и конгрессах ориенталистов и архивистов, на съездах Общества востоковедов РАН в России в 1998–2008 гг. Восточный архив № 18, 2008 дилось в последней трети XX в. Стимули рующие факторы развития архивного вос токоведения заложены в глобальных мас штабах информационного обмена, невоз вратно захватившего мировое сообщество, а также в очевидных успехах имагологии как науки, адекватной современному этапу межцивилизационного обмена. Таковые факторы опираются в известной мере на инициативы ООН, ЮНЕСКО, стран миро вого сообщества в целом, направленные на такой диалог наций, религий и людей, ко торый нуждается в устойчивой сумме до стоверных и проверяемых исторических сведений. Не в последнюю очередь к стимулирую щим архивное востоковедение факторам следует отнести, вопервых, лавинообраз ный процесс самоидентификации и полити зации малочисленных этносов и этнорели гиозных групп, часто не имеющих собствен ных источников для создания письменной истории. Подобные явления отчетливо обо значились в 1960х годах и новый тонус об рели в начале XXI в. Вовторых, успехи и перспективность междисциплинарных ме тодик и высокоточных приемов оцифровки неподробных данных, что весьма удачно корреспондируется с архивным востокове дением, ориенталистикой и исторической наукой в целом. В этом убеждают материа лы и документы целого ряда съездов и фо румов востоковедов и историковархивис тов последних 10–15 лет1. Очевидная и растущая востребован ность архивного востоковедения отвечает широкому развитию в мире совместных па ритетных исследовательских проектов ори енталистов многих стран мира. Таковые проекты все шире поддерживаются госу дарствами. Доступность на взаимной осно ве к национальным архивным фондам и бы строе развитие архивного востоковедения воспринимается научным миром: 1) как проявление взаимного доверия на уровне государств и тех государственных учреждений, которые образуют и хранят ар хивные фонды; 5

Стр.5

2) как заинтересованность государств в создании благоприятной научноинформа ционной среды, являющейся необходимым условием развития мировой цивилизации. Наблюдения за глобализацией, ростом по экспоненте скоростей и объемов инфор мационных потоков приводят к весьма пер спективному для нашей темы выводу. Глубина виртуального погружения в прошлые эпохи историка, культуролога, ориенталиста и т.д. все меньше зависит от ситуации «центр хранения баз информа ции – периферия» (потребление таковой), что всегда было связано с пониманием ре шающей роли развитых государств (они же – обладатели основных информационно значимых массивов данных, включая архи вы на современных носителях) по отноше нию к странам и регионам запаздывающего развития. Последние соответственно отста ют и в культурноинформационном поле. В наши дни упомянутая выше проблема «погружения в иные времена, другие зем ли» зависит главным образом от доступнос ти архивных материалов на электронных носителях в любой точке мира и от согласо ванности санкционированных своими госу дарствами действий архивистов и пользова телей архивными документами. Заметим, что международное сотрудни чество России с другими странами в сфере архивного дела нашло детальную проработ ку в Федеральном законе РФ об архивном деле2. Разработки принципов и методик архив ного востоковедения были начаты в Инсти туте востоковедения РАН в 1990х годах, по зднее были активно поддержаны членами Императорского православного палестин ского общества, Отделением социокультур ных проблем РАЕН, издательским домом «Истоки». Наши коллеги в Государственном архиве Российской Федерации, Архиве внешней политики Российской империи, Российском государственном военноисто рическом архиве уже разработали единую методологию описания востоковедных доку ментов в делах различных архивов. Создана достаточно прочная оболочка электронной базы данных и ведется вывод на доступный уровень имеющихся у творческих коллекти вов этих архивов информации о содержании ряда востоковедных фондов указанных ар хивов. Проблемам частных методик должна быть посвящена отдельная статья. 6 Междисциплинарность и ориентация на интересы государства изначально были особенностями архивного востоковедения. Первая особенность, т. е. междисциплинар ность, наряду с общенаучными всем оче видными постулатами, связана со следую щим соображением. Архивное востоковеде ние – это именно та дисциплина, которая оптимальна для междисциплинарных сближений. Так, индологу и африканисту, японисту и османисту – всем нужно и по силам создание лексикосемантического поля архивного востоковедения, адекват ное понимание того, что есть «документ», «архив», «ценность», «значимость» и ряд спецификаций с доступной и разделяемой семантикой3. Междисциплинарность – устойчивый признак и один из базовых принципов ар хивного востоковедения. Относительно второй особенности можно сказать, что то му способствовали: Многонациональность российского го сударства со времен создания и изучения в России самих объектов изучения – архивов. Специфика вхождения в Российское го сударство в прошлом ряда национальных государственных образований и этнических общностей. Для примера отмечу один важ ный принцип происхождения фондов в рос сийских архивах. Именно «от государства», в его интересах. Роль государства на Востоке всегда оп ределялась как решающая во всех или поч ти во всех сферах жизни человека, включая следы этой жизнедеятельности в виде ар хивных документов. «Власть – государст во» всегда было на Востоке (как и в России) связано с фондообразованием. Так, прави тельственные учреждения или иначе – при казы в России начали создаваться с конца XV в. Фактически одновременно стали за кладываться основы хранения документов по истории связей Русского государства с Османской империей (пример, наиболее близкий авторуосманисту). Напомним, что одновременно, т.е. после взятия Константи нополя в 1453 г. Мехмедом II Фатихом, до кументальное архивное наследие Византии, не в полной, к сожалению, мере, но перешло под контроль и в ведомство великих вези ров и позднее реис улькюттабов Осман ской империи. Документы московских учреждений приказов сосредоточены ныне в Россий Восточный архив № 18, 2008

Стр.6

ском государственном архиве древних ак тов (РГАДА). Продолжая близкую автору тему, для примера заметим, что для истории русскотурецких отношений XV–XVII вв. особое значение представляют документы, сосредоточенные в Посольском приказе, ве давшем иностранными делами, а также в Малороссийском приказе (с 1662 г.). Этот второй приказ (его дела) проливают свет на особую роль Крыма, Украины, Польши в отношениях России и Турции. Это важно подчеркнуть в связи с особым статусом Крымского ханства как вассала Стамбула с 70х годов XV в. и сложной, противоречи вой историей вхождения Украины в состав российского государства. Так, именно доку менты Малороссийского приказа помогают уточнить обстоятельства и время формаль ного (и временного) вхождения части укра инских земель (включая Киев) в состав Ос манского государства, историю серии ла тентных конфликтов между Москвой и Стамбулом в 1620–1640х годах. Примером того, что чисто внутренние до кументы России могут носить неоцененный в полной мере историкамивостоковедами внешнеполитический характер, являются документы земских соборов (РГАДА). Речь идет о приговорных списках земских собо ров 1642 г. об Азове, 1653 г. – об Украине. Внутренняя политика ярко корреспон дируется с турецкими делами. Не будем об суждать степень справедливого негодова ния дворян и «детей боярских», но они (су дя по документам) очень сетовали, что цен трализация власти и судопроизводство у османов налажены гораздо лучше, чем на Москве. Интересно отметить, что Старшинская Рáда – совещательный орган при гетмане Украины – и после объединения в 1654 г. с Россией весьма точно копировала органы управления именно османской Высокой Порты, включая ряд совпадающих призна ков (финансы, войска, суды). Все это выяс няется из документов Малороссийского приказа. Важно отметить, что земские соборы следили за состоянием государственного строительства в соседней империи, призы вали властный центр учитывать опыт силь ного соседа. Делясь опытом архивного вос токоведения, заметим, что при изучении руссковосточных связей особое место должно отводиться статейным спискам, Восточный архив № 18, 2008 иначе – посольским книгам. Это перво классные источники по истории не только собственно турецких земель, но и земель, вассальных от Стамбула, таких, как Крым; частично держав Запада, тесно контактиро вавших с Высокой Портой. Специфика этих документов состоит в том, что материалы осведомительного ха рактера о Турции и третьих странах не мо гут приниматься без многократной пере проверки. Многие из них прошли такой сложный путь, что утратили достоверность (например, о связях Стамбула и Бухары или Стамбула и Токио в начале XX в.). Дру гие, наоборот, только сейчас прояснились как исключительно важные (например, по зиция Венеции и Генуи в османскогаб сбургских столкновениях в Восточной Ев ропе). Велика роль подлинников – турецких султанских грамот, включенных в дела ста тейных списков. Они еще ждут своих иссле дователей. Подчеркну, что совместная работа рос сийских и турецких ученых над корпусом документов из российских архивов, которая близка к завершению, может носить между народно значимый характер, ибо затрагива ет формирование ткани международных от ношений Нового времени4. Сей краткий уход в архивоосманисти ческие штудии, коим в Институте востоко ведения РАН и в МГГУ им. М.А. Шолохова деятельно предаются молодые коллеги (зам. директора ИВ РАН И.В. Зайцев, к.и.н. А.Д. Васильев, зам. декана истфака МГГУ к.и.н. Н.Н. Лисицына и др.), должен отте нить основную мысль статьи, а именно: го сучрежденческий принцип в создании ре шающей массы архивных документов Рос сии отражает ведущую роль российского го сударства в нашем историческом прошлом. Государственнический принцип в широком смысле понятен и удобопонимаем исследователямивостоковедами и тем, кто приехал поработать в наши архивы из стран Азии, Африки. Это проверено в работе с коллегами из Турции, Японии, Ирана, стран Центральной Азии. Акцентируя этот принцип, можно сказать, что, помимо «понимаемости», доступности логики происхождения многих фондов, для зарубежного пользователя или для нашего коллеги из регионов России создается редкая возможность разрабатывать по российским 7

Стр.7

архивам, например, политическую или иную историю своих регионов, а также либо исто рию тех государственных учреждений, кото рые имелись в структурах, вошедших в со став Российской империи, или имевших с ней долгие и устойчивые контакты. К числу первых можно отнести многие ханства, эмираты, другие государственные образования Поволжья, Сибири, Централь ной Азии, Кавказа, Крыма. Ко вторым – со предельные России Турцию, Иран, Афгани стан, Китай, Японию с середины XIX в., го сударства Индокитая. По существу новое по подходам и соци альной значимости архивное востоковеде ние востребовано всеми без исключения бывшими союзными (в бывшем СССР) ре спубликами, ныне суверенными государст вами. Более того – всеми регионами, субъ ектами Российской Федерации. Очевиден интерес к тотальному выявле нию документов, углубленному изучению профильных фондов со стороны востокове дов и историков поволжских и северокав казских субъектов Российской Федерации. К настоящему времени подготовлено не сколько специальных изданий и защищены кандидатские и докторские диссертации с применением методик архивного востоко ведения. При этом уже стало очевидным, что статус (значимость) мер и мероприя тий, зафиксированных в обнаруженных до кументах, позволяет делать важные выводы для национальных историй. С другой стороны, архивное востокове дение позволяет создать такое число под проектов по разработке общих и локальных схемструктур, что более четко структури руется сам архивный информационный массив, как основа единого для Российской Федерации архивного информационного пространства. Архивное востоковедение, следователь но, вполне может стать пролонгированным на многие десятилетия системообразующим фактором цивилизационного процесса. На деюсь выразить общее мнение группы уче ных, занятых в архивном востоковедении, что оно не станет политизироваться уже в силу прозрачности результатов многонаци ональной специфики задач, и взаимной про веряемости итогов по публикациям. Архивное востоковедение по своей спе цифике оптимально соответствует зада чам превращения собственно документа, 8 единицы хранения, в источник через пуб личность, через подлинно массовую заин тересованность национальной обществен ности в приобщении к социокультурным истокам. Архивное востоковедение подпитывает ся из социокультурных истоков и расчища ет их для общества. Обстоятельные разра ботки в области архивного востоковедения, особенно совместно с историками из регио нов, создание документально выверенных и достоверных картин прошлого, их доступ ность для научной общественности через публикации фактически сделают невоз можными манипуляции типа «управляемо го, или мифологизированного прошлого», возвеличивание исторических «заслуг» од ного этноса за счет другого, к чему иногда прибегают в пылу избирательных PRком паний амбициозные политики. Следовательно, при определенных усло виях, но без вовлеченности в прямую поли тику можно воздействовать сдерживающе на нравственный климат в стране, в регио нах, во взаимоотношениях с соседями ближнего и дальнего зарубежья. При «поро ге» на пути к истокам надо преодолеть «от сутствие» нашей ветви ориенталистики, среди которых самые значимые: – создание научносправочного аппара та и в первую очередь самой методики этой работы; – упрочение места архивного востоко ведения в электронных сетях России; – рассекречивание. Третий «порог» – вне компетенции автора. Однако следует отметить, что резолю ция Первой Международной конференции по архивному востоковедению (Москва, 21–23 июня 2008 г.) содержит обращение к соответствующим учреждениям Россий ской Федерации с просьбой учесть при рас секречивании архивов опыт и интерес вос токоведовархивистов. Первый «порог» – уточнение методики разработки новых видов научносправочно го аппарата для освещаемой дисциплины особо сложен и тем интересен. Суть работы в этом направлении состоит в следующем: – Над архивным востоковедением до влеет дискретность источников, отсюда не обходимость приводить их (в справочно методическом смысле) в удобопользуемое состояние; Восточный архив № 18, 2008

Стр.8

– В архивном востоковедении имеется весьма благоприятная среда для определе ния взаимосвязи документов как шага, предшествующего следующей ассоциатив ной и аналитической работе собственно уже историкаисследователя, а не «чистого» ар хивистагосслужащего. Архивное востоковедение имеет все не обходимое для плавного перехода от сис темности в обработке документов к систем ному анализу событий на их основе. Ин формационный продукт как основной итог в работе с документами архивного фонда России наиболее доступен именно через ра боту архивного востоковедения. Автор этой статьи и его коллеги по Ин ституту востоковедения РАН, РАЕН и МГГУ им. М.А. Шолохова поддерживают этот подход не только с позиций граждан великой в своем историческом докумен тальном наследии державы, но и как уче ные, считающие «сухим остатком» процесса работы с документами информационный продукт в виде справочников, книг, статей и т.д. Хотелось бы отметить высокий уро вень специалистов Республики Татарстан, издающих историкодокументальный жур нал «Гасырлар авазы». Большой интерес представляет издаваемый в Туркменистане международный альманах «Культурные ценности». Замечу, что один из создателей альманаха проф. О.А. Гундогдыев является пионером архивного востоковедения в сво ей стране, он прошел специальную подго товку под руководством автора в конце 1990х годов. Подобные издания – лучший путь кон солидации сил национальных, региональ ных и центральных, сложившихся и еще формирующихся групп востоковедовэнту зиастов активного архивного внедрения в ориенталистику вокруг журнала «Восточ ный архив» (издается с 1998 г.). Уже име ются пробные варианты применения про грамм для обработки массивов данных. По лагаем, что обмен электронными носителя ми информации особенно перспективен для краевых, областных и других архиво хранилищ, заинтересованных в привлече нии пользователей со всей России и изза рубежа. Уместен вопрос о кадрах, подготовлен ных в контексте востребованности архивно го востоковедения. «Востоковедархивист» видится нам в сбалансированном соотноше Восточный архив № 18, 2008 нии историка и архивиста, отнюдь не по мощника историкавостоковеда, но, во вся ком случае, и не «сетевой фильтр» от гос службы, предохраняющий историкоин формационное пространство от перегрузки попавшими в обращение документами. Востоковед, работающий в архивах, сталкивается с рядом специфических труд ностей. Одна из главных среди них – отсут ствие или недостоверность справочного ап парата, а также уникальность и крайняя разрозненность данных по изучаемому во просу. Очень затрудняет порой работу осо бая, «восточная» лингвистическая полисе мантика и каллиграфическая витиеватость документов. Впрочем, эти проблемы, их осознание и выработка путей преодоления могут стать объединяющими моментами в архивном востоковедении при создании специальных единообразных схем работы с документами ориентального профиля. Это уже проблема, созвучная российским архивистам на со временном этапе задач их службы. Мы по лагаем, что прочувствованное понимание роли государства, характерное для нас, вос токоведов, может играть важную роль в спе цифике архивной работы. Например, отсле живать, чтобы бумаги государственного уровня не выпадали из числа востоковед ных источников. Присущая тем востоковедам, которые годами работали в архивах по темам исто рии Востока, привычка искать (и делать) ссылку на соответствующий законодатель ный акт – это один из важнейших путей к единообразию в датировке событий. При многочисленности календарей на Востоке такой подход принципиально важен в лю бой востоковедческой работе, но носит в се бе и культурноознакомительную функцию для пользователейчитателей всех уровней. К тому же существенно повышает достовер ность извлеченных из документа сведений. Проблема достоверности актуальна для архивных источников всех уровней. Напри мер, сравнительный анализ весьма перспек тивен для изучения хранящихся в россий ских архивах или опубликованных «сказа ний иностранцев». Такой авторитетный ис точник для истории стран Восточной Евро пы, как османский географ Эвлия Челеби, приобретает новое звучание при сравнении с данными Андрея Лызлова («Скифская ис тория») и сообщениями участников войн за 9

Стр.9

Чигирин (XVII в.). Четырежды в СССР и Российской Федерации издавался «Днев ник» генерала Патрика Гордона, сподвиж ника Петра I, активного участника боев за Чигирин. Малодоступный современному турецкому исследователю (изза языка, стиля и др.), этот документ может обрести первоклассное значение для истории ос манской армии, если будет дополнен рас сказами пленных турок и турецких поддан ных – выходцев из Дунайских княжеств, участвовавших в серии походов Кара Мус тафыпаши на Чигирин через Европейскую Турцию и Украину. Таковы лишь два примера, свидетельст вующие о перспективных и вполне доступ ных нам способах повышения уровня до стоверности при высокой значимости даже общеизвестных источников. Уже не вызывает дискуссий утвержде ние автора, высказанное им на съезде Об щества востоковедов России в 2000 г., что архивы, работа с фондами – это самостоя тельный феномен духовной культуры об щества. Разрабатывая в пределах своей ком петенции – востоковедаосманиста, работа ющего в архивах почти полсотни лет, – ме тодологию архивного востоковедения, ав тор, естественно, затрагивает и общую фи лософию архивного дела, которая фактиче ски только складывается и требует отдель ного изложения. Здесь же остановимся на специфике видения «чужого» своими глаза ми, осознания ситуации в стране пребыва ния (речь идет о восточных странах) и оце нок со стороны лиц, создававших докумен ты ныне архивного хранения. Проблема иного мировосприятия со ставляла и составляет, помимо «языкового рифа», одну из главных трудностей в пости жении русскими исследователями миров Востока. Об этом написана масса трудов ра ботниками дипломатических, торговокон сультационных и других организаций и уч реждений, работающих для России на Вос токе и для Востока в России. Иное дело – ориенталист. Либо он про никся менталитетом изучаемого социума, совершенно, разумеется, не обязательно разделяя таковой, либо востоковед принци пиально не состоялся как высокопрофесси ональный практик или как ученый. Погру жение в ментальное и социокультурное пространство Востока осуществляется, как известно, через язык, литературу, через ис 10 торию в ее бесконечном многообразии, че рез страноведение, наконец, и т.д. Посколь ку мы рассматриваем в данной работе труд востоковедаархивиста, то излишне повто рять, что для любого из нас священно сло во источник. Источник на языке изучаемой страны, тем более исследуемых периода и темы – это «священная корова», это нео споримо и вечно. Суть трудов ориенталь ных! Веками народы соседствовали друг с дру гом, общались всевозможными способами и средствами, оставили память об этих обще ниях в самых разнообразных свидетельст вах, среди которых письменные источники остаются наиболее притягательными. Вместе с тем существует особый пласт документальных свидетельств, отложив шихся в российских архивах, о народах Вос тока и о взаимоотношениях России с ними глазами некоей третьей стороны. Речь идет о группе источников достаточно многочис ленных и формализованных вполне одина ковым образом, в ряде случаев однообразно структурированных в логическом и хроно логическом порядке. Оценки, произведенные «третьей сторо ной», по уровню значимости близки к наци ональным хроникам, летописям и другим аналогичным источникам; иногда и превос ходят таковые по объективности и глубине выводов. Документы, о которых идет речь, – это материалы российских постоян ных и чрезвычайных посольств в странах Востока. Среди них – доклады, записки, об зоры и пр., подготовленные сотрудниками консульств России. Нередко в глубинных торговых и культурных центрах, вдали от столиц, где пребывали собственно наши по сольства. Таковые документы, отложившиеся, на пример, в Архиве внешней политики Рос сийской империи, обладают весьма специ фическими свойствами. Созданные в среде пребывания (в стране функционирования) дипломатической миссии (военного, торго вого, культурного представительства и т.д.) материалы посольств и консульств не могут не носить следов влияния менталитета ме стного окружения работника миссии, созда вавшего сей документ. При этом длитель ность и глубина погружения в среду пребы вания находится в прямой зависимости от длительности пребывания автора (авторов) посольских документов в стране. Восточный архив № 18, 2008

Стр.10

Достаточно проанализировать, напри мер, опубликованные и вполне доступные отчеты, донесения, записки русских дипло матов и церковных деятелей в XIX в. (К.М. Базили, П.А. Чихачева, о. Порфирия (Успенского), о. Иакинфа (Бичурина) и ряда других), чтобы ощутить «объем ность», многомерность взгляда «с третьей стороны». Автор (авторы) – дипломаты и миссио неры, испытывая объективное давление среды, обязаны были вырабатывать пре дельно отстраненное видение обстановки в стране пребывания. Возникала бесценная для исследователя ситуация «взгляда изну три», но при том «с третьей стороны». Признаем некоторую парадоксальность такого подхода. Впрочем, покажите мне ориенталиста, тем более востоковедаархи виста, не осознавшего как данность, что па радокс – суть бытия Востока с точки зрения западноцентричного потребителя информа ции. Нам представляется, что позиция «отст раненно, но изнутри» обеспечивает опти мальность оценок в документе свидетельст ва. В Архиве внешней политики Россий ской империи, в Государственном архиве Российской Федерации, в других отечест венных архивах отложилось немалое коли чество документов именно этого исключи тельно ценного уровня. Отстраненная заинтересованность в со здании объективной картины политичес ких, экономических, военных, культурно религиозных и прочих процессов в странах пребывания – это и есть, на взгляд автора, отличительная черта наиболее репрезента тивных документов, относимых нами к со кровищам архивного востоковедения. Эта специфика характерна для несколь ких групп документов сферы архивного востоковедения. Условно говоря, первая группа таковых документов подчеркнуто сохраняет специ фику страны пребывания создателя доку мента. Фиксировать, допустим, товарообо рот в Малакке и в Дарданеллах можно и нужно было по одним и тем же параметрам. Однако ситуативно и личностно – характер грузов, отношения наших торговых агентов и консулов с коммерсантами разных веро исповеданий и национальностей, с властя ми и пр. – обстановка будет весьма различ на, существенно будут отличаться сами до Восточный архив № 18, 2008 кументы. Не формально, конечно, а по сути, и оценка духа и буквы документов анало гичного уровня отчетности и принадлежно сти будет корректнее, если будет осуществ лена востоковедом с архивной подготовкой. Вторая условная группа ранжируемых документов – эта та, которая отражает уро вень взаимоотношений дипломатического, торгового, военного представителя России с «центром власти» данной страны Востока. Принципиально важна для исследователя, но не всеми архивными документами быва ет сохранена адекватность отношений мест ных властей в портах, торговых центрах, ме стах дислокации российских консулов и коммерческих агентов с соответствующими дипломатическими и коммерческими пред ставителями и других стран по аналогии. Здесь незаменима чисто востоковедная ши рокая подготовка исследователя. Третья группа документов дает пред ставление о вертикальных («центр – мест ная власть») и горизонтальных («меж и внутрирегиональные») отношениях. Пер вое и второе отслеживается по архивным документам порой с прозрачностью, невоз можной для национальных источников, по скольку упомянутая выше отстраненность наблюдательного и компетентного россий ского представителя и его профессиональ ная осведомленность по широкому кругу проблем страны пребывания могла иметь исключительный характер. Отнюдь не ранжируя российские и на циональные архивные документы, более то го, категорически защищая тезис о необхо димости сопоставления и перепроверки данных из тех и других, автор остается убежден в следующем. «Внешний обзор», или достоверные, пе репроверенные востоковедомархивистом оценки (любого вида и уровня) внешней активности страны пребывания фондооб разующего лица (службы) имеют, как пра вило, первостепенное значение. Прежде всего ввиду «панорамности видения», ин формированности, многофакторного и многоуровневого характера заинтересован ности (что, впрочем, ближе к идеалу, чем к практике, как показывают десятки лет ра боты и тысячи архивных сообщений, про анализированных автором и его коллегами по Сектору архивного востоковедения Ин ститута востоковедения РАН) фондообра зующего лица в создании объективного и 11

Стр.11

четкого, «ясного» отражения действитель ности в зоне своей ответственности во имя интересов своего, в данном случае – Рос сийского государства. Примером могут служить материалы об активных переговорах, которые вели Япо ния и Османская империя при посредниче стве Англии в Лондоне в период русско японской войны 1904–1905 гг. Националь ные архивы современной Турции, по авто ритетной убежденности исследователя – гражданина Турции Ихсана Чомака, не со держат (не обнаружено?) данных об этом принципиальном для истории сепаратном процессе. Достоверная, многократно пере проверенная информация об этом неорди нарном событии начала XX в. по донесени ям русских дипломатов и военных атташе в Лондоне, Стамбуле и Париже легла отныне в мировую документальную копилку. При меров такого свойства предостаточно в практике любого востоковеда, опирающе гося на архивные материалы. Таковы лишь самые общие группирую щие признаки массива документов, подпа дающих под признаки особой значимости в архивном востоковедении. Затронув «достоверность» как один из базовых принципов архивного востоковеде ния, нельзя не акцентировать своего рода необратимость архивного документа. Со мнительно найти в публикациях о странах Востока (да и не только) не подчищенные, не переписанные не раз «набело» хроники, летописи. А возникающие при переложе нии, размножении, издании такого рода до кументов лакуны субъективного свойства неизбежны и… как правило, необратимы. При всей «предсказуемости нашего прошлого», что делалось в интересах ушед ших режимов, невозможно вообразить себе осуществляемое в российских архивах «вольное» изложение либо вариант «ос мысления» депеш, донесений, сообщений и пр. российских представителей за рубе жом. Некоторые документы в СССР могли десятилетиями не выдаваться исследовате лю, но никому не приходило в голову, на пример, сфальсифицировать доклады по Корпусу жандармов времен осады Севас тополя 1854–1855 гг. Иное дело, большая их часть пролежала в нераспечатанном ви де с момента передачи в ставке П.С. Нахи мова в руки фельдъегеря и до, скажем, 1981–1982 гг., когда автор данной статьи 12 получил право (и счастье) с ними первым ознакомиться. Это, разумеется, особая ис тория. Речь идет о нерушимости сохранения информационной первозданности, запечат ленной в архивном документе. Таковой обычно носит гриф ведомственного (что особенно надежно) либо государственного хранения. История социальных катаклизмов в России XIX–XX вв. фактически обошла своим испепеляющим взором основные пласты документов о странах Востока в рос сийских архивах. Пребываю в определен ной уверенности, что в обозримом будущем документы, ценные для архивного востоко ведения, уже не «завалятся» Бог знает куда. Например, «деликатные» материалы о де санте Еврейского корпуса на Одессу (1854 г.) или об оплате японскими спец службами закавказских социалистовради калов в 1904–1905 гг. и в 1917–1921 гг., не «пропадет» оригинал Адрианопольского трактата 1829 года… Очевидность постулированных выше позиций относительно бесценных для исто рии мировой цивилизации архивных восто коведных материалов может быть заверше на еще одним, возможно, не бесспорным ут верждением. Общеизвестная, много раз проанализи рованная заторможенность ряда эпох и пе риодов в развитии стран Востока находила отражение в соответствующих документах российских (и не только) представителей на Востоке. Последние нередко представля ли уже совершенно иную социальную сис тему в своей стране, а там, в странах Азии, время текло замедленно и все свершалось внешне без очевидных перемен… Так, Франция 90х годов XVIII в., Рос сия начала 20х годов XX в. совершенно иначе воспринимали глазами иного корпу са своих новых представителей события на Востоке, значимые для всех заинтересо ванных сторон. Эти незаменимые для имагологических и собственно исторических исследований материалы может дать только архивное вос токоведение. Бесценны для истории нашего Отечест ва, для истории востоковедения неофици альные, чисто личные заметки, письма, дневники и пр. отечественных востокове дов, которые по тем или иным причинам не Восточный архив № 18, 2008

Стр.12

попали в архивный фонд России. Подобные документы могут относиться к частной соб ственности (см. ст. 9, п. 1, 2 Федерального закона «Об архивном деле в Российской Федерации»). Часть таких документов ока залась за пределами России и доселе не из вестна исследователям. Например, собра ние бумаг в семье наследников российского посланника в Константинополе в середине XIX в. А.П. Бутенёва, с которым фрагмен тарно удалось ознакомиться автору статьи. Эти материалы увидят свет на страницах журнала «Восточный архив» в 2009 г. Другие документы находятся в распоря жении наших ныне здравствующих и актив но работающих в жанре архивного востоко ведения д.и.н. В.В. Белякова (ИВ РАН), д.и.н. Г.В. Горячкина (ИСАА МГУ), к.и.н. А.Н. Хохлова – дуайена архивного поиска среди ориенталистов, и многих других. Ра ботая на Востоке, встречаясь с различными деятелями стран Азии и Африки по служеб ным и внерабочим вопросам, они накопили массу материалов, которые, прежде чем войдут в архивный фонд РФ (см. Глава 2, ст. 6 ФЗ РФ «Об архивном деле в РФ»), что есть дело более чем медленное, могут стать достоянием научного мира в рамках архив ного востоковедения. Мы все неизбежно уходим в иной мир… Чаще всего не успеваем привести в благора зумный порядок черновики, фрагменты ра бот; особенно выписки из архивов, которые стали собственностью суверенных держав (Закавказье, Украина) или погибли, как в бывшей ЧеченоИнгушской республике в начале 1990х годов. Это еще один редкий, верю, что неисся каемый источник пополнения Центра ар хивного востоковедения, создание которого вполне назрело. В настоящее время работа над текущими архивами востоковедов ве дется в Отделе истории стран Востока ИВ РАН в рамках журнала «Восточный Ар хив». К этой же группе проблем относится и предпринятая журналом постепенная пуб ликация материалов из архива самого Ин ститута востоковедения РАН. Для архивно го востоковедения просматриваются благо полезные перспективы в том отношении, что ИВ РАН как организация Российской академии наук может выступать в качестве хранителя архивных документов, относя щихся и к государственной, и к частной соб Восточный архив № 18, 2008 ственности (см. ст. 7, п. 1.1, ст. 11, п.1, ст. 26, п. 2, 5 Федерального закона РФ «Об архив ном деле в РФ»). Подведем некоторые итоги. Прагматическая ценность архивного востоковедения связана с рядом очевидных обстоятельств: 1) определение статуса разрабатывае мых архивных документов, их датировка с опорой на известные государственные зако нодательные акты обеспечивает, как прави ло, большую корректность датировок собы тий национальных историй стран Востока, имевших иные, по сравнению с Западом, си стемы счета времени и датировок; синхро низируются процессы и отсчет времени, унифицируются понятийные поля, весьма разнообразные в силу поливариативности развития стран Востока и иных причин; 2) существует реальная возможность, опираясь, например, на российские архивы, создавать картины вертикальных («центр регион») и горизонтальных (межрегиональ ных) отношений. Для истории стран Восто ка достоверность исторического знания та кого уровня во многих случаях может быть обеспечена преимущественно через архив, но именно специалистомвостоковедом, ру ководствующимся принципами архивного востоковедения; 3) анализ зафиксированных в россий ских архивных документах событий и реак ции на таковые, например, в сопредельных странах (Россия – Турция – Иран – Китай и др.) напрямую коррелируется с историче ской позицией государства, летописец кото рого, возможно, фиксировал эти же собы тия и факты; реализуется уникальная веро ятность сочетания политической прагмати ки и научной корректности; 4) работа архивистаориенталиста дает редкую возможность сформулировать исто рически достоверные выводы в интересах как страныфондодержателя, так и страны пользователя документов одновременно, поскольку вырабатывается единый инфор мационный продукт. Архивное востоковедение предполагает публикацию информационного продукта значительно быстрее, чем иные формы и методы работы с источниками межнацио нального, межгосударственного общения, прежде всего ввиду значительного круга сторон, заинтересованных в получении экс клюзивных материалов. 13

Стр.13

Глубоко позитивным, научным и одно временно важным этическим фактором яв ляется работа востоковедов заинтересован ных сторон (стран), изначально планируе мая как совместная и паритетная. При этом информационный продукт архивного вос токоведения обладает уникальной проверя емостью, достоверностью и сопоставимос тью данных, не имеющих аналогов. Архивное востоковедение изначально не оставляет места ни управляемому прошло му, ни его мифологизации. Одной из самых динамичных наук гума нитарного цикла – ориенталистике адек ватна ее составляющая orientalistica archivica с огромными ресурсными возмож ностями в виде национальных архивных фондов, к которым еще не прикасалась ру ка исследователяориенталиста. Истину да обретет ищущий. ______________________________________ Примечания 1 Например, Научнопрактическая конференция «Проблемы зарубежной архивной Россики». М., 1993; Международная научная конференция «Архивное вос токоведение». Москва, 2008. 2 Основные положения, касающиеся регулирова ния государственной политики в области архивного дела, прописаны в Федеральном законе Российской Федерации от 22 октября 2004 г. // Российская газета. 2004. № 125. Текст Федерального закона см. также: Отечественные архивы. 2005. № 1. С. 3–20. 3 См ст. 3, п. 1–10 Федерального закона РФ «Об архивном деле в Российской Федерации». 4 См: Кузнецова А.М. Востоковедение в российских законодательных актах (конец XVIII – 1917). СПб., 1994. 14 Восточный архив № 18, 2008

Стр.14

Д.М. Тимохин (ИВ РАН) СВЕДЕНИЯ О ПОСОЛЬСТВЕ ХАЛИФА АННАСИРА К ЧИНГИЗХАНУ В СОЧИНЕНИИ ПЕРСИДСКОГО ИСТОРИКА МИРХОНДА В данной статье будет предпринята по пытка рассмотреть приводимые персид ским историком Мирхондом сведения о по сольстве халифа анНасира ко двору Чин гизхана накануне монгольского нашествия на Среднюю Азию в 1219 г. Актуальность данной проблемы состоит в том, что ни в отечественной, ни в зарубежной историо графии мы не находим ни одного отдельно го исследования приводимых Мирхондом сведений, а также исторических трудов, по священных в целом проблеме дипломатиче ских связей халифа анНасира и Чингизха на накануне монгольского нашествия на Среднюю Азию. Кроме того, отечественная историография представляет проблему дипломатических отношений между анНа сиром и Чингизханом как практически ре шенную. Большинство исследователей, на чиная с В.В. Бартольда, рассматривают ее в одном русле, исключая всякое иное толко вание. Вот что писал В.В. Бартольд относи тельно посольства халифа к монголам. «Ед ва ли поэтому следует придавать значение известию, будто монголов призвал против Хорезмшаха халиф Насир. Подробный рас сказ об этом мы находим только у Мирхон да; в XIII в. это известие существует только в виде неопределенных слухов, которые при враждебных отношениях между халифом и Хорезмшахом не могли не возникнуть. Та ким же образом в Европе приверженцы па пы утверждали, что монголов призвал Фри дрих II, а приверженцы императора обвиня ли в том же самом папу. Халиф действи тельно искал себе союзников среди восточ ных соседей Хорезмшаха и с этой целью от правлял послов сначала к Гуридам, потом к Кучлуку; но нет основания полагать, что он обращался к содействию восточноазиат ских государей»1. Примерно так же считали и многие отечественные и зарубежные спе циалисты, изучавшие после В.В. Бартольда проблему монгольского нашествия на Сред нюю Азию. Сведения из сочинения Мирхонда и ря да других арабоперсидских источников Восточный архив № 18, 2008 позволяют нам выстроить качественно иную картину событий. В данной статье на ми будет рассмотрена, как уже отмечалось выше, та часть сочинения Мирхонда, где он подробно останавливается на описании по сольства халифа к монголам и попытках на ладить дипломатические отношения между Багдадом и государством монголов. Нашей первоочередной задачей станет не только анализ самого источника, но и попытка свя зать ту информацию, которую он содержит относительно посольства халифа, со сведе ниями из других памятников арабоперсид ской историографии эпохи монгольского нашествия. Таким образом, изучение сведений, со держащихся в труде Мирхонда, вместе с ин формацией из других источников поможет нам с большей долей вероятности ответить на вопрос, было ли нашествие монголов на Хорезм только идеей Чингизхана, не под талкивали ли его к этому другие силы. В ре зультате мы сможем несколько лучше пони мать политическую ситуацию в Азии нака нуне нашествия монголов, что сделает бе зусловно и более ясной картину самого на шествия. Прежде чем перейти к рассмотрению то го, что написал Мирхонд о посольстве хали фа к монголам, надо сказать о том, что мог ло послужить причиной такого посольства. Главной причиной мог стать затянувшийся конфликт между халифом анНасиром и Хорезмшахом Ала адДином Мухаммадом. По мнению ряда историков того времени, халиф затеял тонкую дипломатическую иг ру с целью разрушить Хорезмийское госу дарство руками кочевниковмонголов. По сле завоевания Персидского Ирака в 1215 г. Хорезмшах стал готовиться к походу на Багдад: его отношения с халифом были уже давно испорчены. Причиной конфликта стали претензии Мухаммада на роль влады ки, султана мусульман. Этого халиф катего рически не хотел признавать. «Когда авто ритет султана возрос, и великим стало имя его <…> он начал энергично требовать гос 15

Стр.15

подства и власти в Багдаде, таких же, какие были у рода Сельджука. Он не раз отправ лял послов с такой миссией, но не получил согласие на то, о чем просил. Между тем он не оставлял намерения получить то, чего хотел, и считал, что наступит время, благо приятное для осуществления желания и до стижения долгожданной цели»2. Кроме того, были и другие причины, приведшие к конфликту. Вопервых, в 1212 г. караван матери Джалал адДина Ха сана, владыки исмаилитов Аламаута, во время хаджа был поставлен халифом впере ди караванов других султанов и маликов. Следует отметить, что в этот период проис ходит сближение ортодоксальных суннитов и крайних шиитов – исмаилитов Аламаута. Дело в том, что владетель Аламаута Джалал адДин Хасан отказался от изоляции и по шел на сближение с Багдадом. «Политика сближения с мусульманами суннитами, предпринятая Джалал адДином Хасаном, безусловно, благоприятно сказалась на раз витии низаритской общины, в течение не скольких десятилетий до того находивших ся в положении маргиналов – “еретиков”»3. АнНасир активно поддержал это начина ние исмаилитов и всячески подчеркивал свое расположение к этой общине. Именно с этим связан факт, отмеченный в ряде ис точников: «В году 6094 Хасан III отправил свою мать в паломничество. Халиф принял эту [принцессу] с уважением и дал ей пода рок первенства в том над другими паломни ками»5. Видимо, не все владыки мусульман ского мира согласны были считать своими вчерашних еретиков, исмаилитов, чьи смертники и убийцы – ассасины были хоро шо известны по всему Востоку. В ответ на это в том же 609 г.х. Хорезмшах собрал уле мов и имамов Хорезма и заполучил от них фетву на низложение Аббасидов и назначе ние халифом потомка Али ибн Абу Тали ба – АлаалМулька атТермези. Таким об разом, Хорезмшах Мухаммад переходит на позиции шиизма и противопоставляет свою державу в религиозной сфере ортодоксаль ному суннитскому Багдаду. Шиизм был до статочно силен на территории Ирана и, склоняясь к этому течению в исламе, Хо резмшах мог рассчитывать на значитель ную поддержку населения. Вовторых, в 1215 г. при захвате Газны армией Хорезма в архиве гуридских султа нов были обнаружены послания халифа ан 16 Насира султанам Гура, в которых халиф подстрекал их к походу против Хорезмша ха. Были обнаружены такие же письма ха лифа к каракитайским эмирам. «Ала ад Дин Мухаммад узнал из захваченной дип ломатической корреспонденции, что Халиф в прошлом подстрекал Гуридов против него и теперь использовал исмаилитских ассаси нов для устранения своих оппонентов. Вследствие этого его антихалифская пози ция усилилась, он был не в состоянии рас считывать на суннитское течение, и поэто му шах принимает шиитский курс. Он по требовал фетву от религиозных авторите тов своей империи, провозглашающую, что анНасир неспособен к управлению и что Аббасиды узурпировали Халифат у дома Али, и он объявил сейида Ала альМулька Термези антихалифом»6. Все это способст вовало тому, что Хорезмшах окончательно решил идти на Багдад, и все попытки хали фа к примирению были бесплодны. Поздней осенью 1217 г. войска Хо резмшаха выступили на Багдад. «Он послал перед собой такое количество войска, что ими были заполнены степи и пустыни, но даже и они, при всей своей обширности, не могли их вместить»7. У Казвини мы нахо дим следующее описание этого похода: «Султан направился из Хамадана в Багдад… Добравшись до труднопроходимого перева ла АседАбад, он не нашел дороги изза сне га. Все армейские лошади умерли, и он по терял много людей. Поневоле султан повер нул к Хамадану, его престиж упал, и он не считал больше свои замыслы против Багда да хорошими»8. Так бесславно закончился этот поход, и впоследствии султан уже не решался активно действовать против хали фа. Его хватило лишь на унижение имени халифа в своих землях – в феврале 1218 г. в Нишапуре он приказал не упоминать имени халифа в пятничной молитве, заявляя, что тот мертв. К тому же с востока надвигалась новая опасность, и слухи о ней все настой чивее доходили до Хорезма – приближа лись монголы. Именно с описания данного конфликта и начинает свое повествование о посольстве халифа к монголам Мирхонд, а точнее, с то го момента, когда Хорезмшах Мухаммад ре шает поставить халифом сейида Ала аль Мулька Термези. «Поскольку нежные нер вы султана Мухаммада Хорезмшаха не вы держали и он был обижен на поведение На Восточный архив № 18, 2008

Стр.16

сирахалифа, он договорился с Сеидала альМульком Термези противостоять На сирухалифу. Этот вопрос отражен на стра ницах 4 тома этого сочинения. И Насирха лиф, узнав об этом, потерял покой, пригла сил всех придворных и знать и посоветовал ся, как создать препятствие этому союзу двоих и кого им противопоставить»9. В данном случае Мирхонд весьма кратко описывает сложившуюся ситуацию в отно шениях Багдада и Хорезма, но он говорит об этом подробнее в той части своего сочи нения, которая посвящена династии Хо резмшахов. При этом Мирхонд пишет о том, о чем молчат историкисовременники монгольского нашествия, а именно о состо явшемся совете халифа со своими прибли женными, на котором решался вопрос о противостоянии Хорезму. «И так как в это время величественная слава Миропокорителя и слух о мощи прав ления Чингизхана в большие города и страны земли проник и распространился по всему миру, один из везиров заявил, что бо лезнь властолюбия Хорезмшаха и пыль смуты взволновавшую [нас] может утолить только сэканджабин10 величия Чингизхана и только закаленный меч огонь в нем (сул тане Мухаммаде. – Д.Т.) угасит. И по этому случаю необходимо, чтобы Махмуд Ялвач, который мудрым маликом и полновласт ным хозяином улуса был, стал посредни ком. Халифу этот совет пришелся по нраву, он приказал, чтобы Махмуду послание на писали, осведомляющее о просьбе Чингиз хана и монгольское войско»11. Отметим тот факт, что Мирхонд не дает точной датировки времени отправки по сольства, и с уверенностью можно лишь го ворить о том, что посольство, если оно дей ствительно имело место, произошло в пери од между 1217 и 1219 г. Начальная дата оп ределяется временем похода на Багдад сул тана Мухаммада, а конечная – началом мон гольского нашествия на Среднюю Азию. Можно предположить, что организация и отправка посольства произошла накануне Багдадского похода или сразу после него. В пользу первой версии говорит то, что в от рывке, взятом нами из сочинения Мирхон да, нет никакого упоминания этого похода, и видимо коалицию против Хорезма халиф начал создавать раньше, нежели Хорезмшах сам приступил к активным действиям. Од нако поскольку сочинение Мирхонда – ис Восточный архив № 18, 2008 точник всетаки более поздний, в нем может присутствовать некоторая погрешность в области хронологии. В этом случае оконча тельно нельзя отметать версию о том, что посольство в Монголию было послано по сле Багдадского похода. Более ранние, чем Мирхонд, арабопер сидские историки также не предлагают точ ной датировки возможного посольства. Ал Макризи в своем сочинении «Китаб ассу лук лимарифат дувал алмулук» дает нам косвенные предположения о дате отправле ния посольства. «В его (анНасира. – Д.Т.) правление татары опустошили страны Вос тока. Они добрались даже до Хамадана. Причиной тому было следующее: он (ан Насир. – Д.Т.) действительно писал, подст рекая к нашествию на эти страны, страшась султана Ала адДина Мухаммада, сына Хо резмшаха, когда тот вознамерился захва тить Багдад и превратить его в столицу сво его государства, как это было при Сельджу кидах»12. Ибн Васил говорит об этом не сколько яснее: «Когда Хорезмшах двинулся на Багдад, халиф написал Чингизхану, вла дыке татар, подстрекая его напасть на стра ну Хорезмшаха»13. В пользу более поздней датировки по сольства говорит и следующий отрывок из сочинения Мирхонда. «В сердце Чингизха на камень обосновался, и день ото дня мысль искоренить султана и завоевать его государство в мозгу Чингизхана утверди лась. Но по случаю некоторого соседства и договора, который в это время между ними существовал, рукой по узде внимания уда рил и устыдился, что ужасные преступле ния и проступки станут причиной разруше ния обещаний и договора»14. Здесь говорится о том, что на момент прибытия посольства к Чингизхану между монголами и Хорезмом существовал некий договор, и это заставляет нас склоняться к тому, что посольство халифа было у Чин гизхана не ранее 1217 г. и не позднее 1218 г., когда произошел Отрарский инци дент, после которого Чингизхан вряд ли стал бы считаться с какими бы то ни было обещаниями и договорами. Скорее всего, посольство было создано и отправлено сра зу после багдадского похода: халиф не был уверен в том, что Хорезмшах не сделает вто рой попытки захвата его столицы, и поэто му было необходимо отвлечь Мухаммада, чтобы тот вел боевые действия на востоке 17

Стр.17

против монголов, а не на западе против войск анНасира. Сведения из других источников под тверждают нашу мысль о том, что посольст во было послано в период после Багдадского похода и прибыло к Чингизхану до Отрар ского инцидента. Помимо вышеупомянутых слов Ибн Васила следует сказать и о том, что написал в своем труде АбулГази. Его «Ис тория монголов и татар» относится к 1663 г., но, несмотря на это, содержит весьма любо пытные сведения относительно времени по сольства халифа к монголам. «Чингизхан утвердил подписание договора с султаном Мухаммадом, решив ничего не предприни мать против султана, пока он (Мухаммад. – Д.Т.) не предпримет против него самого ка кихто враждебных действий. Вопреки по слу, который к нему был направлен из Баг дада халифом Насиром, он (Чингизхан. – Д.Т.) оставил без внимания предложения, которые ему были сделаны, и он (Чингиз хан. – Д.Т.) никак не думал нарушать этот договор, до того момента, как он узнал, что его послы и купцы были убиты ГаирХаном по приказу султана Мухаммада»15. Итак, определив примерно возможное время отправки посольства, отметим и тот факт, что халиф решил действовать через одного из мусульманских придворных Чин гизхана – Махмуда Ялвача. Именно этот купец и доверенное лицо хана должен был стать посредником при переговорах и по мочь послам халифа заключить договор с монгольским правителем. Махмуд Ялвач был известной и значительной личностью той эпохи, но ни в одном из источников не встречается упоминаний о том, что он был посредником при переговорах с халифом. Мирхонд также пишет о том, что в ходе совета халифа с придворными были разные точки зрения на то, стоит ли отправлять гонцов ко двору Чингизхана или нет. В итоге победила та точка зрения, что госу дарство Хорезмшахов должно быть уничто жено любыми средствами, в том числе и по средством монгольского нашествия. «Не кий эмир из той группы людей (придвор ных. – Д.Т.) появился, который причиной несчастья и сожаления станет, халифу ска зал: “И пятьдесят лет спустя в странах исла ма спокойствия и могущества не будет! На самом деле [надо] одобрить уничтожение основания силы и могущества Мухаммада Хорезмшаха!”»16. 18 Поскольку гонцу, для того чтобы доста вить письмо Чингизхану, пришлось бы проезжать через владения Хорезмшаха Му хаммада, был риск того, что гонца могли схватить и захватить послание, что лишний раз подтолкнуло бы Ала адДина Мухамма да к агрессивным действиям против Багда да. Для того чтобы избежать ненужного ри ска, было принято следующее решение: го нец учил послание наизусть, а затем ему об ривали голову и выцарапывали послание на коже, а когда волосы отрастали – гонец от правлялся в путь. «Затем из тех придвор ных некоторые халифу сказали: “И голову человека того надо обрить, и послание его (халифа. – Д.Т.) иглой на коже написать”. К достижению того усилия направили и его (придворного. – Д.Т.) с просьбой к падиша ху Миропокорителю Чингизхану в Мого листан направили. Его скакун днем и ночью места стоянки проезжал, и привалы преры вал и к цели прибыл»17. Вышеуказанный способ передачи посла ния практически исключал возможность того, что письмо могут перехватить, а наца рапанный на коже гонца текст являлся под тверждением его слов. «Значение события для Махмуда Ялвача стало ясным, Махмуд в тот самый миг доложил, что из столицы ислама, Багдада, человек прибыл и такое со общение привез. Чингизхан к лазутчику обратился с речью: “Каково доказательство искренности твоей речи?”. Шпион сказал: “Голову мою осмотри, чтобы правда моя из вестной тебе стала, когда волосы с головы моей сбреешь – то послание увидишь. При чина такого поведения с нашей стороны за пределами Альнахра18 и Хорасана – жела ние уничтожить династию Хорезмша хов”»19. Несмотря на заманчивое предложение халифа анНасира, Чингизхан, согласно со чинению Мирхонда, отказался от союза с ха лифом и нападения на государства Хо резмшаховАнуштегинидов, предложив ан Насиру самому воевать с Ала адДином Му хаммадом. «Спокойствие и терпение решил знаменем своим сделать, до того времени, когда причины подготовленного движения ясными станут. И халифу правду об устрем лении династии своей сказал и в сокруше нии дворца величия династии Хорезмшахов предложил самому постараться»20. Мир хонд подчеркивает, что Чингизхан при творно отказался от союза с Багдадом, не Восточный архив № 18, 2008

Стр.18

желая связывать себя договорами и сохра нить видимость мира с Хорезмом, но про се бя решил со временем напасть на это госу дарство. Не согласившись на союз с Багдадом, Чингизхан, вероятно, выяснил для себя следующее: в случае войны Хорезм не полу чит помощи и какойлибо поддержки с за пада. Открытый союз с Багдадом мог поме шать действиям монголов, поскольку этот союз четко определял, кто будет виновни ком будущего нашествия, для Чингизхана же, как видно из дальнейших событий, было важно вывести виновником войны самого султана Ала адДина Мухаммада. Монголь ская дипломатия явно оказалась на высоте в этой ситуации: получив необходимые све дения, монголы не вступили в невыгодный для них союз. Таким образом, сочинение Мирхонда со держит весьма ценные сведения относи тельно возможного посольства халифа ан Насира к Чингизхану накануне монголь ского нашествия на Среднюю Азию. Предо ставляемая этим историком информация, а равно и сведения из других источников поз воляют нам предположить, что подобное посольство имело место. С одной стороны, это – предположение, поскольку существу ющий корпус источников не дает нам воз можности говорить об этом факте более ка тегорично в силу своей относительной ску дости. С другой стороны, подобное предпо ложение достаточно вероятно, и доказа тельства тому мы приводим выше. Рассказ Мирхонда о посольстве халифа, как уже отмечалось выше, является, пожа луй, единственным столь подробным описа нием данного события, что заставляет нас предполагать следующее. Либо автор вос пользовался для этого какимто не дошед шим до нас источником, либо опирался на отдельные обрывочные сведения и слухи, которые имели место, начиная с самого монгольского нашествия на Среднюю Азию 1219 г. Так, например, о таких слухах упо минает Ибн алАсир в своем труде «АлКа мил фиттарих»21 («Полный свод по исто рии»). «И если правда то, что приписывают ему персы, именно что он побудил татар на пасть на мусульманские страны и что он к ним с этой целью отправлял послов, то он совершил деяние, превышающее самые ве ликие грехи»22. Однако в силу того, что сочинение Мир Восточный архив № 18, 2008 хонда – источник достаточно поздний, а других столь же подробных описаний в бо лее ранний период мы не встречаем, следу ет крайне осторожно использовать указан ные сведения, а само существование по сольства считать явлением возможным, но далеко не доказанным. Тем не менее рассмотренный нами сю жет о посольстве халифа к монголам вносит значительные изменения в понимание тако го явления, как монгольское нашествие на Среднюю Азию в 1219 г., а также в саму кар тину восточного мира в Средние века. Ви димо, не следует считать средневековый Восток системой замкнутых регионов, само монгольское нашествие наглядно показало, что уже тогда эффективно использовалась разведка, сбор сведений о соседях, а дипло матия в странах региона действовала доста точно активно. Сам факт посольства хали фа к монголам показывает то, что в Средние века активно использовалась практика при влечения третьей силы для решения внеш неполитических проблем. Следует также добавить, что упомяну тый рассказ Мирхонда о посольстве халифа приводит к выводу, что проблема монголь ского нашествия на Среднюю Азию далеко не столь изучена, как это может показаться на первый взгляд. Кроме того, как мы поста рались показать в рамках данного исследо вания, сами по себе арабоперсидские ис точники, повествующие о монгольском на шествии, требуют дополнительного внима ния со стороны как отечественных, так и за рубежных исследователей. __________________________________ Примечания 1 Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Сочинения. М., 1963. Т. 1. С. 467. 2 АнНасави. Жизнеописание султана Джалал ад Дина Манкбурны. Баку, 1973. С. 57. 3 Дафтари Ф. Краткая история исмаилизма. Тра диции мусульманской общины. М., 2004. С. 154–155. 4 3 июня 1212 – 22 мая 1213 г. 5 Hamdallah Kazvini. Tarihi gouzide. Paris, 1903. Vol. I. С. 509. 6 Cambridge History of Iran. Cambridge, 1968. Vol. 5. Р. 184. 7 АнНасави. Указ. соч. С. 64. 8 Hamdallah Kazvini. Op. cit. P. 397. 9 Mirhond. La vie de Genghiskhan. Paris, 1840. P. 520. 10 Напиток из уксуса и меда. 11 Mirhond. Op. cit. P. 520. 19

Стр.19

12 Цит. по: Буниятов З.М. Государство Хорезмша ховАнуштегинидов. 1097–1231 гг. М., 1986. С. 125. 13 Там же. С. 126. 14 Mirhond. Op. cit. Р. 103. 15 AbulGhazi Behadour Khan. Histoirе des Mogols et des Tatares. St.Petersburg, 1874. T. 2. P. 105. 16 Mirhond. Op. cit. P. 521. 17 Ibid. 18 Имеется в виду Мавераннахр. 19 Mirhond. Op. cit. P. 521. 20 Ibid. Р. 522. 21 Ibn alAsir. AlKamil fittarih // Journal Asiatique. Paris, 1849–1850. T. XIII–XV. 22 Ибн алАсир. Указ соч. Цит. по: Татаромонголы в Азии и Европе: Сб. ст. М., 1977. С. 117. 20 Восточный архив № 18, 2008

Стр.20

О.П. Шкедя (Крымский центр гуманитарных исследований, Симферополь) ТУРЕЦКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В РОССИИ ВО ВРЕМЯ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ Крымскую (Восточную) войну 1853–1856 гг. нередко называли «последней рыцарской войной». Действительно, на поле боя противники проявляли в отношении друг друга крайнее ожесточение. Периоды же перемирий, контакты в небоевой обста новке являют нам многочисленные примеры человечности и взаимного уважения. В пол ной мере это относится и к отношению про тивоборствующих сторон к военнопленным. Правда, по нашему мнению, благородство и даже сострадание к уже поверженному врагу в наибольшей степени было характерно для русских, нежели для союзников. В любом случае, участь пленных этой войны не идет ни в какое сравнение со страданиями, выпав шими на долю их собратьев по несчастью во время большинства последующих европей ских войн. Особый интерес в связи с этим вызывает судьба оказавшихся в плену воен нослужащих османской армии, которые, в отличие от англичан и французов, были не только традиционными военными против никами русских, но и являлись представите лями иной, неевропейской цивилизации. Первые турецкие военнопленные начали поступать вскоре после начала военных действий. Уже 4 октября 1853 г., в день, ког да Блистательная Порта объявила России войну, русский пароходофрегат «Бессара бия» захватил турецкий пароход «Медари Тиджарет», команда которого сдалась без боя. На следующий день состоялся бой между турецким 10пушечным колесным пароходом «Первази Бахри» и русским па роходофрегатом «Владимир», в результате которого турки вновь вынуждены были спустить флаг. В последующем произошло еще несколько столкновений, крупнейшим из которых стало Синопское сражение. Ту рецкий флот потерпел сокрушительное по ражение, а среди пленных в числе до двух сот человек находились раненый в ногу ко мандующий турецкой эскадрой Османпа ша, командиры фрегата «Фазлуллах» (быв ший российский «Рафаил») и корвета Восточный архив № 18, 2008 «Фейзи Мабуд»1. Позже, вернувшись из русского плена, Османпаша представил ту рецкому правительству доклад, в котором содержались данные на 156 турецких моря ков, которые после временного содержания в севастопольском карантине были пере правлены в г. Орел. По предложению ко мандующего турецким флотом Мехмед Алипаши, переданному великому визирю, их предлагалось обменять на двадцать рус ских пленных моряков, содержавшихся в стамбульском арсенале Терсанеи Амирэ2. Некоторое количество турецких плен ных поступило с дунайского театра военных действий, но особенно большой их наплыв начался с открытием кавказского фронта. Из знаменательных боевых эпизодов на Кавказе следует выделить дело при Башка дыкларе, завершившее кампанию 1853 г., а также сражения лета 1854 г. – на Чингиль ских высотах и при КурюкДара, в которых османская армия потеряла только пленны ми 400 и 2 тыс. человек соответственно. 16 ноября 1855 г., после почти пятиме сячной осады, капитулировал гарнизон Кар са. Сложили оружие и сдались в плен 12 па шей, 665 штаб и оберофицеров и до 8 тыс. нижних чинов османской армии, и это не считая почти 2 тыс. турецких военнослужа щих, находившихся в госпиталях города по болезни или ранению3. Русская армия не могла обременять себя слишком большим количеством пленных. В связи с этим было принято предложение британского военного комиссара при анатолийской армии, факти чески являвшегося командующим карским гарнизоном, генерала Вильямса считать за таковых только военнослужащих регуляр ной армии (низам). Военнослужащие же, призванные из резерва (редиф), ополчение и нестроевые чины (писари, переводчики, служители при больных) получили разре шение возвратиться в свои дома. В соответ ствии с условиями капитуляции за турецки ми офицерами сохранялось право ношения в плену сабли. Плена и наказания избежали 21

Стр.21

находившиеся в рядах защитников крепости поляки и венгры числом в 10 человек, кото рые, в соответствии с договоренностью, так же были отпущены. По приказу генерала Н.Н. Муравьева, командовавшего осадой Карса, для капиту лировавшего турецкого гарнизона был при готовлен обед – щи с говядиной и каша. В общей сложности накормлено было более восьми тысяч человек. Изголодавшиеся во время осады солдаты с жадностью наброси лись на еду. «Многие из них, насытившись вдоволь, не могли подняться и следовать за своими товарищами; были и такие, которые, поев не в меру, умерли на месте»4. Перед русским командованием встала проблема переправки более чем восьми ты сяч военнопленных в пределы Российской империи. В целях безопасности их раздели ли на пять партий и отправляли одну за дру гой с интервалом в двое суток. Первая пар тия ушла уже 18 ноября. Остальные находи лись под вооруженной охраной в нескольких верстах от главного лагеря русской армии. Пленные обеспечивались сухарями и мясом. Тем не менее, не удалось избежать смертнос ти среди больных и изнуренных осадой. Си туацию осложнили снег и морозы. Послед няя партия пленных ушла 26 ноября. Первым перевалочным пунктом на пути в Россию стал Александрополь (нынешний Ленинакан). Наиболее слабые числом до 1200 человек были распределены по мест ным госпиталям, остальные направлены да лее в Тифлис, где для них были отведены карантинные строения. Отправление в Рос сию также осуществлялось партиями, при чем военнопленные были снабжены полу шубками, сапогами и обеспечены путевым довольствием. Необходимо отметить, что русское ко мандование не бросило на произвол судьбы бывших противников, оставшихся в Карсе. 19 ноября генерал Муравьев посетил госпи тали, в которых находились раненые и больные турецкие солдаты. Многие из них не получали медицинской помощи, пищи и воды. Умерших не выносили, они лежали рядом с живыми. Недолго думая, генерал Муравьев приказал заключить под стражу в одном из госпитальных помещений главу местной администрации, на которого была возложена обязанность содержания госпи талей. Через несколько часов сумма, необ ходимая для продовольствия больных, бы 22 ла найдена. Для ухода за больными из чис ла турок были оставлены врачи в количест ве 24 человек, которым было даже назначе но жалованье. После высадки союзников в Крыму ту рецкие военнослужащие попадали в плен и там, хотя и в меньших количествах. Это объясняется тем, что непосредственное уча стие в боевых действиях принимали пре имущественно англичане и французы, а турки покрупному отличились лишь при обороне Евпатории и в балаклавской опера ции. После Балаклавского сражения рус ские солдаты принесли на медицинский пункт вместе со своими товарищами «ране ных пеших турок и кавалеристовангли чан», и всем, независимо от национальнос ти, была оказана помощь. После этого плен ных, вплоть до их отправки вглубь России, поместили в деревне Чоргун, большая часть которой была предоставлена в пользу лаза ретов. «Англичане гласно заявляли свое удивление русской гуманности и знаниям; одни турки только все побаивались, что их откармливают на убой. Последние все что то вымаливали и в чемто уверяли – вероят но, в своей простоте считая ласковое с ними обращение в лазарете только временным»5. С театров военных действий на поселе ние турецкие военнопленные направлялись во внутренние губернии Российской импе рии и в своем большинстве были размеще ны в таких городах, как Смоленск, Орел, Курск, Ярославль, Суздаль. Некоторое их количество осело в Харькове и Екатерино славе (нынешний Днепропетровск). При принятии решения, куда направлять плен ного, иногда учитывалось его вероисповеда ние. В соответствии с одним из распоряже ний императора военнопленных из турец ких подданныхмусульман направляли в Орел, а христиан – в Курск6. Отдельные ка тегории военнопленных, по тем или иным причинам представлявших интерес для во енного или полицейского ведомств, направ лялись не на поселение, а в столицу. Так, в декабре 1853 г. Одесской жандармской ко манды поручик Ярновецкий докладывал рапортом в штаб корпуса жандармов о том, что «пленных египетских офицеров, взятых на египетском пароходе ПервазБахри в Черном море на Азиатской стороне: двух капитанов Абдула Латифа и Ямурла, двух поручиков Палажина и Османа и в чине по ручика араба доктора Ядаллу» по прибытии Восточный архив № 18, 2008

Стр.22

в СанктПетербург он препроводил в Пет ропавловскую крепость7. Условия содержания, этапирования, ве щевого обеспечения и выдаваемых денеж ных сумм были строго регламентированы и зависели от таких факторов, как воинское звание, должность и национальность воен нопленного. По высочайшему указанию и в соответствии с остававшимся в силе поло жением от 1829 г., «в исполнение параграфа 15 оного», каждому из пленных чинов пред писывалось отпускать по 1/2 фунту мяса в день. Кроме этого, во исполнение параграфа 35 данного положения предписывалось во все время пути от границы государства до губернских пунктов выплачивать пашам по 50 коп., офицерам – по 25, а нижним чи нам – по 9 коп. серебром в сутки на челове ка8. При этом добавлялось, что «пашам, со образно чинам их, производить содержание, равняющееся определенным табелью окла дам жалованья генералов военносухопут ного ведомства, не назначая им столовых денег»9. Следующие пункты положения регламентировали порядок и условия пере возки военнопленных. – Пашей и штабофицеров из турецких подданных отправлять на почтовых в пунк ты, указанные для жительства их во внут ренних губерниях. – Оберофицеров из турецких поддан ных отправлять по назначению на обыватель ских подводах, полагая по одной на двоих10. Далеко не всем иностранцам, служив шим в османской армии, удавалось избе жать пленения подобно тому, как это было при сдаче Карса. Для взятых в плен поля ков, венгров и выходцев из других стран Ев ропы предусматривались более жесткие ус ловия этапирования. Так, в соответствии с тем же указом, «лиц других наций, служа щих в рядах турецких войск, взятых с ору жием в руках, препровождать без различия чинов обыкновенным этапным порядком под строжайшим наблюдением. Лицам же других наций, занимающих в турецких вой сках нестроевые должности, как то – меди кам, а также главным на пароходах инже нермеханикам, назначать по одной подводе на двоих и суточные деньги медикам по сравнению с штабофицерами, а машинис там по сравнению с оберофицерами»11. В зависимости от времени года военно пленные обеспечивались одеждой и обувью. По насущной потребности каждому пред Восточный архив № 18, 2008 писывалось выдавать из крестьянского сук на шинель, куртку, широкие брюки «на по крой турецких», сапоги и две рубахи, а сверх того в зимнее время отпускать полу шубки, теплые рукавицы, портянки и науш ники. Документы, относящиеся к крымско му театру военных действий, свидетельст вуют даже о некоторой заботе о военно пленных. Принимая во внимание суровые зимние условия и плохое состояние одежды большей части попавших в плен, приказом от 3 января 1855 г. исполняющий долж ность военного губернатора г. Симферопо ля и Таврического гражданского губернато ра генералмайор граф Н.В. Адлерберг предписал полиции «выдавать военноплен ным все, что им следует, по положению, не в день отправления их из Симферополя по назначению, а в день прибытия их сюда»12. Отдельного внимания заслуживает во прос, связанный с конвоированием и охра ной военнопленных. Несмотря на условия военного времени, столь важные мероприя тия нередко осуществлялись чуть ли не но минально. Естественно, что в условиях во енного времени явные случаи халатности не могли не обращать на себя внимания воен ного руководства. Воинские начальники не однократно высказывали свою озабочен ность по поводу того, что солдаты против ника, захваченные в плен перед севасто польскими укреплениями, проходя через бастионы, могли наблюдать расположение резервов и внутренних укреплений. На пу ти из Севастополя через Симферополь и да лее, при наличии неудовлетворительной ох раны, пленные располагали возможностью получать наглядные сведения о расположе нии и передвижении русских войск. Судя по сохранившимся документам, случаи бес печности в охране пленных, имевшие место в отдаленном тылу, вблизи театра военных действий носили еще более массовый ха рактер. Летом 1855 г. граф Адлерберг писал мелитопольскому городничему: «Дошло до сведения, что военнопленные, проходящие через г. Мелитополь, беспрепятственно на совершенной свободе расхаживают по горо ду, вопреки существующему правилу и здравому смыслу, по которому одно назва ние военнопленный ясно указывает, что он свободою пользоваться не должен»13. В результате главнокомандующий Юж ной армией издал приказ, в соответствии с которым ужесточались правила надзора за 23

Стр.23

военнопленными во время их этапирования. На чины, осуществлявшие надзор за плен ными, налагалась ответственность за то, что бы круг лиц, имеющих доступ к пленным, ограничивался губернаторами, воинскими начальниками, комендантами и командиро ванными от них чиновниками. К больным и раненым военнопленным разрешено было допускать «только госпитальное начальство, сестер милосердия, сердобольных вдов, ме диков и тех лиц, которые посылаются для осмотра госпиталей»14. Обращает на себя внимание гуманность к пленным, проявляв шаяся как русским военным руководством, так и гражданской администрацией. В вы шеупомянутом приказе князь Горчаков не забыл добавить, что «при соблюдении сих правил руководствоваться однако же веж ливостью и человеколюбием, обращаться с ними (пленными. – О.Ш.) вообще ласково, заботиться о хорошем их положении и до вольствии, но при том не дозволять им сво бодных прогулок по городу, а ограничивать эти прогулки, где это возможно, двором или садом дома, в котором они содержатся, где же это нельзя или неудобно, а между тем и для здоровья нужно движение, то дозволять прогуливаться по малолюдным улицам и под надзором постовых»15. После прибытия на место поселения во еннопленным определялось место житель ства. В своих записках современники ука зывали на вполне приемлемые условия жизни и содержания. Чаще всего туркам выделялись казармы или большие дома, в которых они, «по обычаю восточных наро дов, размещались на полу, густо устланном соломой». В целом содержание военнопленных бы ло достаточно либеральным. Повидимому, местные власти исходили из того, что в чу жой стране, без знания языка они все равно никуда не денутся. После Башкадыкларско го дела в г. Рославль Смоленской губернии оказалось много пленных, большую часть которых составляли курды. Описывая их жизнь, очевидец рассказывает, что, пользу ясь свободой передвижения, пленные часто уходили в поле и бродили там по лугам до позднего вечера, а иногда даже ходили ку паться в окрестных озерах. «Иногда, в жар кий день, два, три человека по несколько ча сов, с закрытыми глазами, неподвижно сиде ли на земле у забора, и только легкая улыб ка на загорелом лице, обращенном прямо к 24 солнцу, выражала сладостное забвение му сульманина. Между пленными курдами бы ло несколько турок, которые преимущест венно умеют наслаждаться кейфом. Драго ценная способность в положении пленно го!»16. Из повествования о жизни турецких военнопленных в Трубчевске и Короче, ос тавленном корреспондентом «Московских ведомостей», следует, что основное занятие пленников заключалось в совершении пяти кратного намаза и в приготовлении пищи. По словам корреспондента, даже башибузу ки, представители нерегулярных формиро ваний османской армии, получали 9 коп. се ребром ежедневно. Этой суммы хватало на приобретение основных продуктов питания, в том числе баранов, а также табака. Летом, когда начинались полевые рабо ты, некоторые пленные нанимались жать и косить, получая за это плату. Заработанные деньги тратили на еду, сукна и материалы для обуви и одежды, которые кроили, шили и вязали самостоятельно. По воспоминани ям современника, прибывшие в Рославль османские солдаты, курды по национально сти, «закутанные в какието тряпки, в изо рванном платье... походили скорее на толпу нищих, чем на воинов Блистательной Пор ты». К концу же лета 1855 г. их внешний вид изменился до неузнаваемости. Многие из них были одеты в собственноручно по шитые «красные курточки, обшитые в хит рый узор серебряными и золотыми позу ментами, а также и пунцовые фески с ог ромными синими шелковыми кистями»17. Между жителями Рославля и военно пленными установились добрые отноше ния. Еще более они улучшились после того, как курды приняли самое деятельное учас тие в тушении охватившего город пожара, вынесли из охваченного огнем православ ного храма образа и церковные принадлеж ности. Повидимому, было бы ошибкой ут верждать, что все военнослужащие осман ской армии, находившиеся в русском плену, вели столь свободный, чуть ли не идилличе ский для военнопленного, образ жизни. Масштабы воровства, процветавшего в ин тендантских службах российской армии, приводили к тому, что сами русские солда ты нередко жили впроголодь, питались гни лыми сухарями, ходили в рваной обуви и форме. Вряд ли для пленных делались ка кието исключения в лучшую сторону. Если Восточный архив № 18, 2008

Стр.24

из документов следует, что военнопленным полагались определенные нормы денежно го, продовольственного и вещевого содер жания, это еще не означает, что все это они получали в соответствии с предписанием. Не все, как в Рославле, целыми днями гре лись на солнышке или занимались подра ботками. В Суздале, к примеру, пленные турки привлекались к масштабным земля ным работам в рамках благоустройства го рода. Неизбежным следствием непривычно холодного и сырого для жителей южных широт российского климата были заболева емость и, местами, повышенная смертность. Тем не менее сохранившиеся докумен тальные материалы и воспоминания дают основания полагать, что участь наших сол дат, оказавшихся в плену, была гораздо тя желее участи военнослужащих союзников, находившихся в плену российском. Мемуа ры русских солдат и офицеров изобилуют фактами того, как их призывали или при нуждали не возвращаться на родину, пе рейти на службу, сменить вероисповеда ние. Нередко заковывали в кандалы, содер жали в тяжелых условиях. Со стороны пленных союзников жалоб на подобное к себе отношение не поступало. Более того, сохранились свидетельства случаев добро вольного отказа возвращаться домой. Так, в августе 1855 г., т.е. еще во время войны, жандармский генераллейтенант Перфиль ев докладывал шефу жандармов генерал адьютанту графу Орлову о том, что «рядо вой египетского войска, взятый в плен с па рохода “ПервезБахри”, Али Атой объявил, что он не желает возвращаться в отечество, а намерен остаться в России и принять рос сийское подданство»18. В апреле 1856 г. тот же Перфильев докладывает о том, что «один из них (пленных. – О.Ш.) Магомет Осман, желая принять христианскую веру и присягнуть на верноподданство Госуда рю Императору, остался на постоянное жи тельство в Ярославле»19. Особенностью Крымской войны было то, что для начала обмена военнопленными не стали дожидаться заключения мира, а сам обмен производился на протяжении всей войны. После заключения в марте 1855 г. соответствующих договоренностей между главнокомандующим нашей Крым ской армией князем Горчаковым и коман дующими союзными войсками лордом Раг ланом и Канробером, размен военноплен Восточный архив № 18, 2008 ными начал осуществляться на системати ческой основе. 17 мая 1855 г. договор о раз мене был прислан новороссийскому и бес сарабскому генералгубернатору графу А.Г. Строганову. По высочайшему повеле нию пунктами размена были назначены Одесса и Либава. 2 июля 1855 г. обязан ность производить размен граф Строганов возложил на князя А.В. Мещерского. Уже 9 июля в Одессу прибыл первый француз ский пароход. Поначалу за своими пленны ми приходили, только французские и анг лийские корабли. В соответствии с догово ренностями турецкие военнопленные долж ны были приниматься союзниками у рус ской стороны наравне с пленными францу зами, англичанами и итальянцами. Несмот ря на это, англичане старались забирать только своих соотечественников и с неохо той принимали союзников. В наибольшей степени такая нелюбовь проявлялась в от ношении пленных турок, которых стало особенно много после взятия Карса. Непосредственно турецких солдат нача ли обменивать в сентябре 1855 г. Однако, по сравнению с остальными союзниками, про цесс их обмена несколько затянулся и про должался до конца 1856 г. Условия жизни, холодное время года привели к тому, что многие пленные, и тур ки в этом плане не составили исключения, пристрастились к русской водке. На этот счет князь Мещерский оставил любопыт ное воспоминание, которое характеризует порядки в русской армии, да и нашего сол дата в целом. «Я видел, например, такой поразитель ный случай, как пьяный турецкий солдат, посаженный под арест на гауптвахту за буй ство и безобразное поведение в казармах, завязал ссору с часовым и начал его бить. Часовой наш, вместо того чтобы приколоть его на месте штыком, защищался только от него свободной рукой. Проходя мимо и бу дучи очевидцем возмутительной сцены, я, разумеется, крикнул людей и приказал свя зать этого негодяя. Когда я стал расспраши вать часового о том, как он мог вынести ос корбление, нанесенное ему, русскому сол дату, да еще часовому, этим негодяем, ту рецким пленным, и не убить его на месте, то он мне отвечал: “Помилуйте, ваше высоко благородие, пленный – это вещь казенная, пожалуй попортишь… придется отве чать”»20. 25

Стр.25

В своих воспоминаниях князь Мещер ский не обошел вниманием и высших офи церов османской армии. Уже после падения Севастополя в Одессу для обмена прибыла большая группа турецких военнопленных, взятых в Карсе. В их числе был весь генера литет Карского гарнизона во главе с главно командующим Керимпашою. Последнего поместили в гостинице за неимением част ной квартиры в городе. «Из восьми плен ных пашей, прибывших с ним, трое только отличались от других, это были: Мустафа паша, Гафиспаша и Гуссейнпаша… Они все носили фески на голове и ходили в на ших русских генеральских эполетах. Ос тальные паши мало отличались от нижних чинов и очень походили на тех офицеров, которых у нас в армии называют бурбона ми, т.е. офицеров, выслужившихся из про стых солдат. Так как эти пленные содержа лись у нас в Одессе очень долго и держали себя все время с большим достоинством и большой скромностью, никогда не выходя на улицу из опасения, как я узнал, раздра жить обывателей своим появлением, то я, из сострадания к ним и к страшной тоске, их одолевавшей, этих четырех пашей поз вал к себе обедать запросто. Они этим были очень польщены и перед возвращением на родину поднесли мне на память свои фото графические портреты»21. Только после заключения парижского мира 19 марта 1856 г. в Одессу прибыл ту рецкий фрегат «Мухбири Сурур», пришед ший за турецкими военнопленными. Это был большой, по всему видно, только что по строенный корабль. Сам фрегат поражал всех чистотой и роскошью, а его команда – невиданной в то время у турецких матросов щеголеватостью одежды и чисто европей ской дисциплиной. В июле 1856 г. «Мухбир и Сурур» пришел второй раз за очередной партией пленных. Через капитана от турец кого морского министра и первого адмирала Оттоманской империи МехмедаАли князь Мещерский получил письмо, в котором морской министр выражал благодарность за «благородное поведение в деле размена». Князь Мещерский блестяще справился с возложенными на него обязанностями, за что получил от турок орден «Меджидие», от французов – орден Почетного легиона, от сардинцев – орден «Маврикия и Лазаря»22. Лишь англичане не стали утруждать себя подобными процедурами. 26 Подводя итог, необходимо ответить, сколько же всего военнослужащих осман ской армии побывало в русском плену. В силу ряда причин турецкие потери в тече ние войны учитывались не столь скрупулез но, как потери англичан и французов. За трудняют установление точной численнос ти иностранных пленных в России на тот или иной период и их систематические раз мены. Тем не менее, по данным инспектор ского департамента Военного министерст ва, в русском плену побывали 11431 ни жний чин и 958 офицеров османской армии. К концу 1856 г. было возвращено через Одессу 823 турецких офицера и 9146 ни жних чинов. Умерли 127 офицеров и 1673 нижних чина, более 1500 человек из кото рых были пленные из Карса23. __________________________________ Примечания 1 Богданович М.И. Восточная война 1853–1856 го дов. СПб., 1876. Т. 1, с. 157. 2 Basbakanlik Osmanli Arsivi. Hariciye Siyasi. (Ос манский архив при премьерминистре, Стамбул, поли тический отдел османского МИДа). Оп. 1354, д. 6, л. 3. 3 Богданович М.И. Указ. соч. Т. 4, с. 399. 4 Там же, с. 393. 5 Воспоминания о Восточной войне 1853–1855 го дов доктора А.А. Генрицы // Русская старина. 1877. №11, с. 443. 6 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 109, оп. 28, д. 359, ч. 1, л. 1. 7 Там же, л. 5. 8 Там же, л. 7. 9 Там же, л. 7 об. 10 Там же. 11 Там же, л. 8. 12 Государственный архив Автономной Республи ки Крым (ГААРК). Ф. 368, оп. 1, д. 28, л. 2. 13 Там же. Ф. 26, оп. 4, д. 1515, л. 10. 14 Там же, д. 1512, л. 2. 15 Там же. 16 Курды в Смоленской губернии // Сборник изве стий, относящихся до настоящей войны. СПб., 1856. Кн. 25. С. 28. 17 Там же, с. 30. 18 ГАРФ. Ф. 109, оп. 28, д. 359, ч. 1, л. 29–29 об. 19 Там же, л. 38. 20 Мещерский А.В. Записка о размене в городе Одессе пленных войны 1854–1856 годов // Русский архив, 1899. № 3, с. 496. 21 Там же, с. 499. 22 Там же, с. 496. 23 Миловидов Б.П. Русские военнопленные в годы Крымской войны // Вестник молодых ученых. СПб., 2002. № 5, с. 35. Восточный архив № 18, 2008

Стр.26

Н.М. Горбунова, И.М. Смилянская (ИВ РАН) РОССИЙСКИЙ ДИПЛОМАТ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА И БАЛКАН К.Д. ПЕТКОВИЧ Константин Дмитриевич Петкович (1827–1897) оставил заметный след в изу чении языка, истории и культуры балкан ских народов и арабов Сирии и Ливана, тех стран, в которых он подолгу жил и работал. Описание его жизни и деятельности пред ставляется чрезвычайно любопытным, по знавательным и расширяет наши представ ления о жизни, быте и устремлениях людей, населяющих эти страны. По роду своей ра боты он фиксировал и анализировал как крупные проблемы (участие в войнах, за ключение международных договоров, со стояние экономики и финансов) той или иной страны, так и малозаметные детали, характеризующие тем не менее определен ные тенденции общественного развития. К.Д. Петкович – автор книги «Ливан и ливанцы. Очерки нынешнего состояния ав тономного ливанского генералгубернатор ства в географическом, этнографическом, экономическом, политическом и религиоз ном отношениях»1, а также ряда статей об отдельных этноконфессиональных общи нах Ливана и Сирии. Он долго занимал пост генерального консула в Бейруте, и поэтому его публикациями не исчерпывается вклад в изучение региона: в Архиве внешней по литики России отложились многочислен ные тома его весьма содержательных кон сульских донесений о положении в Сирии, Ливане и Палестине, направлявшиеся им в Российское посольство в Константинополе и в Азиатский департамент Министерства иностранных дел. Российское консульство в Бейруте, ос нованное в 1839 г.2 и преобразованное в 1843 г. в генеральное консульство, на протя жении ХIХ в. оставалось центром русской дипломатической службы в сирийском ре гионе даже тогда, когда были созданы кон сульства в Дамаске и Алеппо (Халебе). Пост генерального консула в Бейруте Пет кович занимал с 1869 по 1896 г. Сам он при надлежал к богатому болгарскому семейно му клану и был оппозиционно настроен к османской власти, разделяя идеи нацио нального освобождения и связывая это ос Восточный архив № 18, 2008 вобождение с помощью России. Обстоя тельства переселения К.Д. Петковича в Одессу в первой половине 1840х годов не известны, но сам Константин Дмитриевич был настроен антитурецки и, по его словам, «оказывал услуги болгарскому делу»3, а в период службы в Рагузе (Дубровнике) был сильно вовлечен в политические проблемы Черногории. Азиатский департамент российского МИДа в дальнейшем решил использовать его антитурецкие настроения в другом реги оне, назначив на пост генерального консула в Бейруте4. К.Д. Петкович был православ ного вероисповедания. Он публично выска зывал свои антипатии к греческой духовной верхушке, притеснявшей болгарскую паст ву, и убежденно осуществлял российскую политику второй половины ХIХ в., направ ленную на поддержку арабского духовенст ва в противовес греческой духовной элите. К.Д. Петкович по своим политическим симпатиям тяготел к славянофилам, а его бейрутские донесения свидетельствуют о консерватизме взглядов, свойственном рос сийскому крупному чиновничеству. Он ста рательно выполнял службу, ценил ордена и перед выходом на пенсию был действитель ным статским советником, т.е. имел ранг, соответствующий генеральскому чину. Надо отдать должное Константину Дми триевичу и как труженику от науки, посвя щавшему значительную часть своего досуга научным изысканиям. Его труды не только способствовали знакомству российской чи тательской публики с Ливаном, Сирией и Палестиной, но и сейчас представляют со бой ценные источники по экономической и политической истории этого региона. К.Д. Петкович учился в Петербургском университете на историкофилологическом факультете. Здесь он испытал большое вли яние известного русского слависта Измаила Ивановича Срезневского5. Это духовное воздействие, как и «воспоминания о детст ве, проведенном среди болгарского народа, угнетенного турками», определили перво начальный выбор К.Д. Петковичем своей 27

Стр.27

профессии – он принял решение посвятить себя занятиям славянской филологией. В 1852 г. К.Д. Петкович совершил дли тельную поездку по славянским странам. Прежде всего его влечет Прага, где блестя ще развивается европейское славяноведе ние; он стремится к встрече с крупнейшими славистами. Из Праги он направляется в Белград, Загреб, Солунь, посещает Афон ские монастыри, интересуясь повсюду «древними памятниками славянской науки, копируя наиболее важные из них». Он изу чает древнюю славянскую литературу6. Начало Крымской войны заставляет его спешно возвратиться в Россию и поступить на государственную службу. Своему учите лю И.И. Срезневскому он пишет: «...обстоя тельства завлекли меня не в ту карьеру, для которой я готовил себя»7. К.Д. Петкович служит в дипломатической канцелярии главнокомандующего русскими войсками Горчакова, выполняет переводы с болгар ского и сербского языков. Вместе с тем, он публикует свою первую, очень скромную, работу по истории славянской книги и гото вит к печати «Обзор афонских древнос тей»8. По окончании войны он работает в комиссии по разграничению России и Тур ции. В 1856 г. получает назначение на пост секретаря генерального консульства в Рагу зе (Дубровник). Здесь происходит его быст рое продвижение по службе: в 1859 г. ему присваивают звание консула, а затем – гене рального консула. На годы пребывания в Рагузе падает его наибольшая научная ак тивность в сфере славистики. Он публикует обнаруженные им древние документы, ис следовательские обзоры, свои переводы с сербского9. Повидимому, тогда же он пи шет обстоятельный, высокопрофессиональ ный очерк «Черногория и черногорцы», на сыщенный сведениями, почерпнутыми из собственных наблюдений10. Работа над этим очерком во многом предопределила методику подготовки его книги «Ливан и ливанцы». В 1869 г. К.Д. Петковича назначают ге неральным консулом в Бейрут, и теперь он погружается в новую общественнополити ческую жизнь. Многолетний опыт диплома тической работы, разносторонние знания, образованность и большое трудолюбие поз волили Петковичу быстро освоиться в этой обстановке. Уже в 1870 г. он направляет в российское посольство в Константинополе 28 первый вариант очерков о Ливане и ливан цах. Тогда он располагал данными офици альной переписи 1862 г. и сведениями, по черпнутыми из западноевропейской лите ратуры. Позже его познания о Ливане кар динально расширились благодаря собствен ным наблюдениям. Осведомленность К.Д. Петковича о политическом устройстве мутесаррифийи, демографии, экономичес ком положении Горного Ливана во многом уникальна. Он имел полное основание пи сать, что очерки являются «плодом моей долголетней консульской деятельности в Бейруте, позволившей мне на месте непо средственно изучить край и людей и со брать из первых рук необходимый статис тический материал»11. Научная добросове стность, им проявленная, позволяет дове риться его замечанию: «Все статистические данные почерпнуты мною из официальных источников и проверены тщательно сведе ниями, которые были мне доставляемы све дующими и компетентными лицами из ме стных жителей»12. Изучение писем и донесений К.Д. Пет ковича по материалам Архива внешней по литики Российской империи позволяет раз бить их на ряд интересных, с научной точки зрения, тем, а именно: 1) зарождение араб ского национальноосвободительного дви жения, антитурецких настроений; 2) борьба османских властей с организациями младо турок и армянских революционеров; 3) восста ния алавитов (ансариев) и друзов; 4) межоб щинная вражда мусульман, православных, католиков, армян; 5) ценные археологичес кие находки; 6) памятники православной культуры, монастыри. Помимо служебных обязанностей, Пет кович с большим увлечением занимался на учными изысканиями, понимая, что именно они представляют наибольшую ценность для потомков. В 1859 г. в Москве был опуб ликован его «Исторический очерк сербской православной общины в Рагузе», который в целом был выдержан в духе православного патриотизма. Однако в нем содержались интересные сведения, в частности, о том, что православные стали селиться в Рагузе с ХV в., но до конца ХVIII в. у них не было церкви. Еще Петр Великий, готовясь к вой не с турками, хотел воспользоваться содей ствием единоверцев и обратился с воззва нием к черногорцам и герцеговинцам, от правив к ним нарочных с грамотами. Как Восточный архив № 18, 2008

Стр.28

известно, граф Орлов заставил Рагузу под писать конвенцию о сотрудничестве с Рос сией, при этом «Россия домогалась право славной церкви» в этой республике. Пона чалу надежды православных не оправда лись. Сам Петкович об этом писал так: «Бо ятся, что в город хлынут православные сер бы; что турки потребуют мечеть и тогда му сульмане и союзники заполонят город. Бо ятся турецких налоговых претензий и т.п. Особенно боятся утверждения России». В результате требований Орлова и начала во енных действий в Рагузу прибыл первый русский консул, и 2 марта 1788 г. здесь бы ло открыто генеральное консульство. В ско ром времени начала действовать и право славная церковь13. Хочется привести выдержку из храня щихся в архиве биографических сведений о К.Д. Петковиче некоего лица: «...он извле кал из забвения архивов и библиотек древ ние памятники славянской науки, наиболее важные из которых он копировал. Он сожа леет, что его мемуары путешествия затеря лись по большей части, и есть только описа ние древних памятников горы Афон, кото рые он сохранил и которые будут вскоре опубликованы»14. Разнообразная дипломатическая и кон сульская работа, которую К.Д. Петкович вел на протяжении долгих лет, всегда носи ла, как мы видим, определенный отпечаток, выделявший его среди других дипломатов глубоким интересом, пристрастным отно шением и сочувствием к положению право славных, независимо от их национальнос ти. Ни одно притеснение православных жи телей, будь то ювелир или простые сель ские труженики, не проходит мимо его вни мания15. Особую озабоченность у консула вызы вали ссоры и интриги среди православных священников, боровшихся за те или иные места в епархии и местных училищах и школах16. Он сообщал о распространении русского языка среди местного населения, видя в этом укрепление авторитета России на Ближнем Востоке. И в то же время тре вожился по поводу растущего влияния Пруссии, которая не жалеет средств на строительство в Дамаске госпиталя и гро мадного здания для приюта17. Петкович не обходит вниманием ни один случай конфликта между различными христианскими конфессиями. Так, в январе Восточный архив № 18, 2008 1871 г. он упомянул в донесении о столкно вении между православными и американ скими миссионерами, произошедшем изза интриг и опасности прозелитизма18. Очень важной в познавательном отно шении является работа К.Д. Петковича над составлением статистической записки о Ливанском генералгубернаторстве «на основании официальных и достоверных сведений». Все религии христианские и мусульманские здесь представлены, писал он. Между ними идет вражда тайная и яв ная. Как горцы метуалии отличаются про стотой жизни, умеренностью, трудолюби ем и храбростью, Марониты превосходят всех богатством и влиянием духовенства, Друзы и православные – трудолюбием и храбростью19. Проявляя поистине научную скрупулез ность, Петкович требует от своих подчинен ных представить ему полную численность христиан в вилайете Сирия (включающем Сирию, Ливан, Палестину с Иерусалимом). Нередко в письмах и рапортах Петкови ча заметно ревнивое чувство глубоко право славного человека, которого задевает отно сительное благополучие и пренебрежитель ное отношение иерархов иных христиан ских конфессий. Так, в марте 1871 г., обра щаясь к послу в Константинополе Н.П. Иг натьеву, он ругает американских протес тантских миссионеров за то, что они ведут религиозную пропаганду среди православ ных, при этом сами «благоденствуют в при морских городах, пользуются комфортом, имеют экипажи, лошадей и т.п.»20 В другом письме консул сообщает об открытии про тестантских школ в православных селениях и деревнях21. Иногда К.Д. Петковичу удается убедить российские власти выделить деньги на под держку православных общин в Сирии и Ли ване. Он всегда выражает радость по этому поводу и подробно отчитывается в расхо дах. Уже завершая свою дипломатическую карьеру, в начале 1896 г. Петкович послал в Императорское посольство в Константино поле отчет о суммах, присланных в Гене ральное консульство из Азиатского депар тамента и назначенных Св. Синодом для православных школ в Сирии и Ливане22. Тревога российского консула по поводу скупо выделяемых средств на благотвори тельность возникла не на пустом месте. В одном из писем Игнатьеву Петкович указы 29

Стр.29

вал на необходимость помочь делу образо вания среди православных Сирии23. Далее он пеняет на то, что патриарх Иерусалим ский прежде всего думает о приобретении земель, церквей и разных святынь и не об ращает внимания на православных арабов. Между тем миссионеры «находят полезнее и целесообразнее покупать земли для пост ройки детских приютов и детских школ... Огромные русские постройки не имеют ни школ, ни приютов для местного населе ния»24. Здесь уместно напомнить, что в сирий ском вилайете каждый, даже незначитель ный, пост в чиновничьей иерархии был строго закреплен за той или иной конфесси ей. Всякое нарушение этой традиции вызы вало взрыв негодования местного населе ния и зачастую приводило к кровавым столкновениям. В связи с этим интересно свидетельство Петковича о соперничестве западных держав и России в Ливане в апре ле 1870 г. Он пишет о том, что внешне в ли ванской администрации наблюдается пол ное спокойствие, но происходит тайная борьба ревности и соперничества между разными национальными группами, состав ляющими население Горного Ливана, где постоянно скрещиваются влияние иност ранных агентов и амбициозные интриги. Идет непрерывная борьба за гражданские и военные должности – «средства власти и влияния в стране». В конфиденциальной беседе с Петковичем генералгубернатор Франкопаша жаловался на вмешательство держав в дела Ливана, нарушающих Орга нический статут. Это, безусловно, свиде тельствовало о благосклонном отношении его к России25. Весьма ценным является свидетельство Петковича, сообщавшего в июле 1871 г. Иг натьеву в Константинополь о том, что не оправдались надежды на улучшение поло жения христиан с «допущением христиан ского элемента в турецкую администра цию». Но и сами христиане раздроблены, писал он далее. «Каждая из этих групп ста рается иметь из своей среды как можно больше чиновников, влиятельных не для общего блага христиан, а для того, чтобы выдвинуть вперед свои собственные инте ресы племенные или религиозные... Дея тельностью и стараниями этих чиновников руководят интересы народности, а больше всего религии, которая на Востоке все по 30 глощает, так что религиозные общины за меняют народы и народности». В результа те борьбы и смены влияния одних над дру гими умножаются злоупотребления26. «Мне не раз случалось слышать мнение, – пишет Петкович, – что при прежних поряд ках было гораздо лучше, т.к. паши смотре ли одинаково на всех христиан». Не было интриг и сплетен, «грабили только паши, а теперь, чтобы окончить какое бы то ни бы ло дело, бедные христиане принуждены подносить деньги и подарки пашам и хрис тианским чиновникам, которые служат по средниками и пользуются влиянием»27. Нарушение квот в различных представи тельских органах было поводом для много численных жалоб тому же консулу. Впрочем, консулу К.Д. Петковичу гораз до чаще посылали жалобы по поводу анти христианских выступлений со стороны му сульман. Так, весной 1870 г. ему сообщили об актах фанатизма мусульман и поруга тельстве креста в районе Баальбека28. В ию ле 1870 г. в деревне Беруе со смешанным на селением и управляемой мусульманским шейхом было совершено насилие в отноше нии православной церкви и ее священни ка29. Описание характерного случая читаем в донесении Игнатьеву от 21 сентября (3 октября) 1871 г.: «Продолжают иметь ме сто акты агрессии против христиан. Это не изолированные факты. Они совершаются бандами в 20–30 человек с палками и ножа ми, ходящими по улицам и поджидающими свои жертвы, как на охоте. Мусульмане Бейрута в целом враждебны христианам. Но их поведение начало вселять беспокой ство со времени прибытия сюда из Дамаска подразделений новых жандармов, рекрути руемых из вилайета Йеман из людей наи худшего сорта. Они участвуют в грабежах и измывательствах над христианами в городе и окрестностях». Петковичу вместе с гене ральным консулом Германии пришлось об ратиться с жалобой к правителю Бейрута Рауфпаше. Причины антихристианских настроений коренились, конечно, во враждебном отно шении к иноверцам со стороны самих ос манских властей, по крайней мере многих представителей государственного аппарата Порты. Епископ Триполи Софроний мно гократно жаловался российскому вицекон сулу А. Катцефлису на систематическое на рушение законных интересов православных Восточный архив № 18, 2008

Стр.30