Письма к А. С. Пушкину

На последнее и единственное твое письмо буду отвечать двумя словами, ибо тремя некогда. <...> Поговорю с теми, кто это дело знает и кто что-нибудь по этому делу может. <...> Вышины она не побоится, там настоящий ее элемент! дай свободу этим крыльям, и небо твое. <...> Твои звали меня к себе, но я быть у них не могу: пошлю только им полномочие выпить за меня заздравный кубок и за меня провозгласить: "Быть Сверчку орлом и долететь ему до солнца". <...> Петербург > Милый друг, твое письмо привело бы в великое меня замешательство, если б твой брат не приехал с ним вместе в Петербург и не прибавил к нему своих словесных объяснений. <...> Получив его, я точно не знал, на что решиться; вот первая мысль, которая мне представилась: ехать к Паулуччи (который здесь и с которым, N, я очень мало знаком), предупредить его насчет твоего письма к Адеркасу и объяснить ему твое положение. <...> И я это бы сделал (ибо ничего другого не мог придумать), если бы не явился твой Лев и не сказал мне, что все будет само собою устроено. <...> Без него, желая тебе сделать пользу, я только бы тебе, вероятно, повредил, то есть обратил бы внимание на то, что лучше оставить в неизвестности, и не могу поручиться, уважил ли бы Паулуччи мою просьбу. <...> На все, что с тобою случилось и что ты сам на себя навлек, у меня один ответ: поэзия. <...> Ты богач, у тебя есть неотъемлемое средство быть выше незаслуженного несчастия и обратить в добро заслуженное; ты более нежели кто-нибудь можешь и обязан иметь нравственное достоинство. <...> Ты рожден быть великим поэтом; будь же этого достоин. <...> Ты скажешь, что я проповедую с спокойного берега утопающему. <...> Нет! я стою на пустом берегу, вижу в волнах силача и знаю, что он не утонет, если употребит свою силу, и только показываю ему лучший берег, к которому он непременно доплывет, если захочет сам. <...> И какое место, если с высокостию гения соединишь и высокость цели! <...> Правда ли, что у тебя в ноге есть что-то <...>