Раз на перемене подходит
ко мне товарищ мой Юхименко и говорит:
- Хочешь, я тебе обезьянку дам? <...> Я не поверил - думал, он мне сейчас штуку какую-нибудь устроит, так что
искры из глаз посыплются, и скажет: вот это и есть "обезьянка". <...> Если на лапки встанет, то не больше
полуаршина. <...> Как будто человечьи руки в перчатках
чёрных. <...> Обезьянка закричала: "Ай! ай!" - и в два
прыжка вскочила Юхименке на руки. <...> Он сейчас же сунул её в шинель, за пазуху. <...> Идём по улице, несём такое чудо, и никто не
знает, что у нас за пазухой. <...> Никто ещё ничего разобрать
не успел, а Яшка как прыгнет с Юхименки маме на голову; толкнулся ножками и на буфет. <...> А Яшка уселся на буфет и строит морды, чавкает, зубки скалит. <...> И вдруг девочки все в один голос
затянули:
- Какая хорошенькая! <...> Я засунул руку в карман и
крикнул, как давеча Юхименко:
- Яшка, Яшка! <...> А Яшка и не глянул - стал чесаться меленько и часто чёрной
лапочкой. <...> До самого вечера Яшка не спускался вниз, а прыгал по верхам: с буфета
на дверь, с двери на шкаф, оттуда на печку. <...> Оттуда - на картину - картина покосилась, - я боялся, что Яшка кинется на
висячую лампу. <...> Яшка прижался к стене, оскалился и защёлкал языком - пугать начал. <...> Но
его накрыли шерстяным платком и завернули, запутали. <...> Я принёс верёвку, нащупал у Яшки на спине пуговицу, продел верёвку в
петлю и крепко завязал. <...> Жилет у Яшки на спине застёгивался на три пуговки. <...> Потом я поднёс Яшку, как он был, закутанного, к столу, привязал верёвку к
ножке и только тогда размотал платок. <...> Он схватил чёрной лапочкой кусок,
заткнул за щёку. <...> От этого вся мордочка у него скривилась. <...> Тут я рассмотрел, какие на ней хорошенькие чёрные ноготки. <...> Я стал гладить лапку и думаю: совсем как ребёночек. <...> А ребёночек-то как дёрнет лапку - раз - и меня по щеке. <...> Я и
мигнуть не успел, а он надавал мне оплеух и прыг под стол. <...> Я всё
прислушивался, что Яшка делает, и думал, что непременно ему надо устроить
кроватку, чтоб он спал, как люди, и укрывался одеяльцем. <...> Верёвка
есть, на верёвке жилет привязан <...>
Про_обезьянку.pdf
Житков Борис Степанович
Про обезьянку
Из цикла "Рассказы о животных"
--------------------------------------------------------------------Книга:
Б.Житков. "Что я видел". Рассказы и сказки
Издательство "Вэсэлка", Киев, 1988
Рисунки А.Брея, В.Курдова, Н.Лапшина,
Н.Петровой, Е.Сафоновой, Н.Тырсы
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 января 2003 года
--------------------------------------------------------------------Для
младшего школьного возраста.
Мне было двенадцать лет, и я учился в школе. Раз на перемене подходит
ко мне товарищ мой Юхименко и говорит:
- Хочешь, я тебе обезьянку дам?
Я не поверил - думал, он мне сейчас штуку какую-нибудь устроит, так что
искры из глаз посыплются, и скажет: вот это и есть "обезьянка". Не таковский
я.
- Ладно, - говорю, - знаем.
- Нет, - говорит, - в самом деле. Живую обезьянку. Она хорошая. Её
Яшкой зовут. А папа сердится.
- На кого?
- Да на нас с Яшкой. Убирай, говорит, куда знаешь. Я думаю, что к тебе
всего лучше.
После уроков пошли мы к нему. Я всё ещё не верил. Неужели, думал, живая
обезьянка у меня будет? И всё спрашивал, какая она. А Юхименко говорит:
- Вот увидишь, не бойся, она маленькая.
Действительно, оказалась маленькая. Если на лапки встанет, то не больше
полуаршина. Мордочка сморщенная, старушечья, а глазки живые, блестящие.
Шерсть на ней рыжая, а лапки чёрные. Как будто человечьи руки в перчатках
чёрных. На ней был надет синий жилет.
Юхименко закричал:
- Яшка, Яшка, иди, что я дам!
И засунул руку в карман. Обезьянка закричала: "Ай! ай!" - и в два
прыжка вскочила Юхименке на руки. Он сейчас же сунул её в шинель, за пазуху.
- Идём, - говорит.
Я глазам своим не верил. Идём по улице, несём такое чудо, и никто не
знает, что у нас за пазухой.
Дорогой Юхименко мне говорил, чем кормить.
- Всё ест, всё давай. Сладкое любит. Конфеты - беда! Дорвётся -
непременно обожрётся. Чай любит жидкий и чтоб сладкий был. Ты ей внакладку.
Два куска. Вприкуску не давай: сахар сожрёт, а чай пить не станет.
Я всё слушал и думал: я ей и трёх кусков не пожалею, миленькая такая,
как игрушечный человек. Тут я вспомнил, что и хвоста у ней нет.
- Ты, - говорю, - хвост ей отрезал под самый корень?
- Она макака, - говорит Юхименко, - у них хвостов не растёт.
Пришли мы к нам домой. Мама и девочки сидели за обедом. Мы с Юхименкой
вошли прямо в шинелях.
Я говорю:
- А кто у нас есть!
Все обернулись. Юхименко распахнул шинель. Никто ещё ничего разобрать
не успел, а Яшка как прыгнет с Юхименки маме на голову; толкнулся ножками -
и на буфет. Всю причёску маме осадил.
Все вскочили, закричали:
- Ой, кто, кто это?
А Яшка уселся на буфет и строит морды, чавкает, зубки скалит.
Юхименко боялся, что сейчас ругать его будут, и скорей к двери. На него
и не смотрели - все глядели на обезьянку. И вдруг девочки все в один голос
затянули:
- Какая хорошенькая!
А мама всё прическу прилаживала.
Стр.1