Борис Степанович Житков. <...> Мы подглядывали в щелку, пока он в
прихожей раздевался. <...> Как распахнул шубу, а там желтый пушистый мех и по меху
все хвостики, хвостики... <...> Мы выкрались из своей комнаты, подошли на цыпочках к вешалке и гладим
шубу. <...> Как был: в валенках вперся и в башлыке. <...> Таня держит хвостик и спрашивает тихо:
- А как по-твоему: растет так из меху хвостик или потом приделано? <...> С валенок снег не сбил и следит мокрым. <...> Вот он
так сейчас, - и Рыжий кивнул мне и мигнул лихо. <...> Я стал совать скорей этот хвостик назад в мех: думал, как-нибудь да
пристанет. <...> Танька говорит:
- Я пойду к маме, реветь буду, - ничего, может, и не будет. <...> А то сейчас спрашивать начнут, и все
пропало. <...> Она говорит и вот-вот заревет:
- Пойдем посмотрим, может быть, незаметно? <...> И вот все ровно-ровно
идут хвостики, довольно густовато, а тут пропуск, пусто. <...> И я засунул
хвостик в поломанный паровоз, в середину. <...> Мы взялись за кукол и очень примерно играли в гости, как будто бы на
нас все время кто смотрит, а мы показываем, как мы хорошо играем. <...>
В это время слышим голоса. <...> И вот уж они в прихожей,
и горничная Фрося затопала мимо и говорит скоренько:
- Сейчас, сейчас шубу подам. <...> Мы так с куклами и замерли, еле руками шевелим. <...> Важный стоит в дверях, черная борода круглая, мелким барашком, и
улыбается толстым лицом:
- А, молодое поколение! <...> А за ним стоит Фроська и держит шубу нараспашку. <...> Танька сделала кривой реверанс, а я что было силы
шаркнул ножкой. <...> И я вижу, в дверях дура Фроська стоит и растянула шубу, как
будто нарочно распялила и показывает. <...> И видит вдруг у Таньки слезы на глазах. <...> Танька видела и сейчас же уткнулась в чашку. <...> Я поймал Ребика, нашу собаку, зажал его хвост в
кулак, чтоб из руки торчал только кончик, и показал Таньке. <...> Танька вскочила и шепчет:
- Чего ж там считать, и так видно: вот какая пустота! - и обвела
пальцем в воздухе большой круг. <...> Таня <...>
Пудя.pdf
Борис Степанович Житков. Пудя
--------------------------------------------------------------------Книга:
Б.Житков. "Джарылгач". Рассказы и повести
Издательство "Детская литература", Ленинград, 1980
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 9 июня 2002 года
--------------------------------------------------------------------Теперь
я большой, а тогда мы с сестрой были еще маленькие.
Вот раз приходит к отцу какой-то важный гражданин.
Страшно важный. Особенно шуба. Мы подглядывали в щелку, пока он в
прихожей раздевался. Как распахнул шубу, а там желтый пушистый мех и по меху
все хвостики, хвостики... Черноватенькие хвостики. Как будто из меха растут.
Отец раскрыл в столовую двери:
- Пожалуйста, прошу.
Важный - весь в черном, и сапоги начищены. Прошел, и двери заперли.
Мы выкрались из своей комнаты, подошли на цыпочках к вешалке и гладим
шубу. Щупаем хвостики. В это время приходит Яшка, соседний мальчишка, рыжий.
Как был: в валенках вперся и в башлыке.
- Вы что делаете?
Таня держит хвостик и спрашивает тихо:
- А как по-твоему: растет так из меху хвостик или потом приделано?
А Рыжий орет как во дворе:
- А чего? Возьми да попробуй.
Таня говорит:
- Тише, дурак: там один важный пришел.
Рыжий не унимается:
- А что такое? Говорить нельзя? Я не ругаюсь.
С валенок снег не сбил и следит мокрым.
- Возьми да потяни, и будет видать. Дура какая! Видать бабу... Вот он
так сейчас, - и Рыжий кивнул мне и мигнул лихо.
Я сказал:
- Ну да, баба, - и дернул за хвостик. Не очень сильно потянул: только
начал. А хвостик - пак! и оторвался.
Танька ахнула и руки сложила. А Рыжий стал кричать:
- Оторвал! Оторвал!
Я стал совать скорей этот хвостик назад в мех: думал, как-нибудь да
пристанет. Он упал и лег на пол. Такой пушистенький лежит. Я схватил его, и
мы все побежали к нам в комнату. Танька говорит:
- Я пойду к маме, реветь буду, - ничего, может, и не будет.
Я говорю:
- Дура, не смей! Не говори. Никому не смей!
Рыжий смеется, проклятый. Я сую хвостик ему в руку:
- Возьми, возьми, ты же говорил...
Он руку отдернул:
- Что ж, что говорил! А рвал-то не я! Мне какое дело!
Потер варежкой нос - и к двери.
Я Таньке говорю:
- Не смей реветь, не смей! А то сейчас спрашивать начнут, и все
пропало.
Она говорит и вот-вот заревет:
- Пойдем посмотрим, может быть, незаметно? Вдруг незаметно?
Я держал хвостик в кулаке. Мы пошли к вешалке. И вот все ровно-ровно
идут хвостики, довольно густовато, а тут пропуск, пусто. Видно, сразу видно,
что не хватает.
Я вдруг говорю:
- Я знаю: приклеим.
А клей у папы на письменном столе, и если будешь брать, то непременно
спросят: зачем? А потом, там в кабинете сидит этот важный, и входить нельзя.
Танька говорит:
- Запрячем, лучше запрячем, только скорей! Подальше, в игрушки.
У Таньки были куклы, кукольные кроватки. Нет, туда нельзя. И я засунул
хвостик в поломанный паровоз, в середину.
Мы взялись за кукол и очень примерно играли в гости, как будто бы на
нас все время кто смотрит, а мы показываем, как мы хорошо играем.
Стр.1