Воспоминания современников
Максимилиан Волошин. Стихотворения. Статьи. Воспоминания современников.
Составление, вступительная статья, подготовка текста и комментарии З. Д. Давыдова, В. П.
Купченко
М., "Правда", 1991
OCR Бычков М.Н.
СОДЕРЖАНИЕ
Елизавета Кривошапкина. Веселое племя "Обормотов"
Эмилий Миндлин. Из книги "Необыкновенные собеседники"
Евгений Архиппов. Коктебельский дневник
Лидия Аренс. О Максимилиане Александровиче Волошине и его жене Марии Степановне
Елизавета Кривошапкина
Веселое племя "Обормотов"
...С осени 1913 года, Крым вошел, в мою жизнь, вошел навсегда. Я живу у папиного брата, дяди
Рудольфа {Редлих Рудольф Морицович -- фотограф, художник-любитель.}, и учусь в седьмом классе
частной гимназии в Феодосии. Дом, в котором я живу, покрыт розовой черепицей и стоит над городом и
синей бухтой. За ним по некрутому склону поднимается несколько мазанок слободки, а дальше -- гора,
белая известковая и полынная земля. Пройдешь минут пять по узкой каменной тропинке -- и уже
начинаются заросли кизила и редкие виноградники за сложенной из камней оградой под теплым небом.
Дом окружен любовно выращенным садом. Когда наступала весна, морской ветер качал высокие тополя и
шевелил цветы миндаля, персиков и абрикосов. Давным-давно, еще в пору дружбы с Айвазовским, дядя
начал строить этот дом и начал его с двух комнат. Теперь их восемь -- да еще небольшая оранжерея и
большая мастерская, где дядя пишет свои картины, и застекленная веранда...
Одновременно со мной поселились у дяди в двух маленьких комнатах Марина Цветаева с мужем
Сергеем и маленькой дочкой Алей. Они принадлежали к тем удивительным людям, с которыми дружили
дядя Рудольф и мой двоюродный брат -- Владимир Александрович Рогозинский. Особенно Володя был
дружен с Волошиным и художниками Богаёвским и Кандауровым. Они часто приходили сюда, в
маленький дом над феодосийским Карантином: поднимались по крутой и немощеной улице Феодосии или
спускались по тропинкам с Феодосийской горы, после долгого пути пешком, прямо из Коктебеля.
Сколько раз мы совершали этот путь! Весной, когда еще зеленела трава, в ложбинах цвели темнокрасные
дикие пионы. Мы рвали букеты для Пра -- матери Максимилиана Александровича, Елены
Оттобальдовны. После долгого пути по плоскогорьям и ложбинам вдруг раскрывалась долина Коктебеля.
И на всю жизнь в памяти остался залив, замкнутый "зубчатым окоемом гор", с его чистыми, неожиданно
яркими красками, ставший "нечаянной радостью" в жизни многих людей. Казалось, каждая покрытая
щебнем тропинка в горах, облако, столбом встающее на горизонте, каждый куст, несмолкаемый прибой -все
здесь насыщено духовной, почти человеческой жизнью и мыслью. И нас, подростков, давно ждавших,
когда же жизнь начнет показывать свои чудеса, она не обманула, показала нам эти места и поставила на
нашем пути людей, о которых и сейчас знаешь, что были они - прекрасными...
После первых пасхальных дней 1914 года Володя повез нас на своей машине в Коктебель, к
Волошину. Ослепительно белое симферопольское шоссе бежало по степи. Володя указывал на
проносившиеся мимо каменные тумбы с двуглавыми орлами, говорил: "Это Екатерининские версты"1;
указывая на невысокие железные столбы, поддерживающие уходящие вдаль провода, говорил:
"Индийский телеграф"2. В лицо дул сильно и незнакомо пахнущий ветер, и жизнь раздвигалась во
времени и в пространстве. Машина свернула в сторону от шоссе и побежала по белой известковой дороге
между невысоких холмов, поросших короткой травой. Скоро между двух холмов показался сияющий
треугольник -- море. Мы приехали в Коктебель.
Стр.1