В. В. Верещагин
Федор Викторович Немиров. Мастеровой
Из книги "Иллюстрированные автобиографии нескольких незамечательных русских людей"
Верещагин В. В. Повести. Очерки. Воспоминания / Сост. и примеч. В. А. Кошелева и А. В.
Чернова. --М.: Сов. Россия, 1990.
OCR Бычков М. Н.
Здешней губернии, Вологодской губернии, батюшка, из самого города, мещанин природный, даже
цеховых дел мастер, можно назвать,-- Федор Викторович Немиров, имя и фамилия, и отчество. Семья
была 5 человек: 4 брата и одна сестра. Семейство, теперяча, примерно сказать, кормилось -- как мой-то
отец, он был столяр, коностасник, в храмы иконостасы делал и пропитывал тем семейство.
Старший брат был образован столярному; уехал в Петербург, позамотался там, значит, не высылал
родителям ничего. Я по этому случаю и отведен был от хозяина, от живописца, подсоблять родителям.
Когда малолетние были -- стручки воровал: были у нас кирпичные заводы на поле, и тут горох был.
Рабенков десять нас собралось, кое-кого, воровать. Хозяйка тут узнала меня по волосам -- белые были
волосы.
Пришла к родителю с жалобой, изъясняться, что вы, говорит, потакаете своим детям по чужим
огородам ходить! Потом родителя рассердила она этим разговором: вот как, говорит, потакаю! И стал
сечь меня без милосердия. Я не столько думал о боли от розог, как думал, что между ногами у родителя
задохнусь, кровь уж хлынула у меня. Она после отнимать стала, он и ее потолкнул: я, говорит, вот как
умею потакать детям, чтобы баловали у меня.
И посейчас, где вижу горох, сейчас в голову: "Вот почин-от мой!"
Парень хороший был, жалобы часто были: поколотить кого -- это мое дело было -- с жалобою
ходили, и часто за это меня хлестали, прекращали мою удаль.
Особенно кутейников не любил,-- вот семинаристы, иначе "семинары", мы всё прежде "кутьей" их
звали. Здесь, из семинарии идут, народишко такой вздорный, мы, мещане, их не любили. Особенно, вот, в
ярмарочное время, было так же, как будто война была на реке, как вроде бы этакие кулачные, которая
сторона осилит; одна сторона от семинарии, другая от рыбных рядов; которая осилит, та и погонит.
Полиция слаба была в те времена. Праздничные дни, мастеровым когда свободно, сначала из маленьких
пойдут, после и большие пристанут, и они из классов, от чина к чину выше придут... Было этих глупостей,
сударь! Долго-то нельзя ведь, они начальство имели; всё больше наши мастеровые брали верх, и прогонят
их, в семинарию, и загоним своею-то партией.
Тут в детстве тоже было. Отец послал: "Поди, Федюшка, дай подпаскам гривенник, чтобы из
лошадей мне волосков надергали". Дал три копейки -- для смычка, для скрипки, починивал он. Гривну я
получил, мне понравилась она, новенькая еще, подумал: не отдам подпаскам, лучше сам выдерну -- это в
уме и держал сам. Увидал некованого жеребца, стрижку еще, и стал дергать из хвоста; он меня и лягнул;
аршина два отлетел от его и успел ведь выдернуть волосы, только в колено, в левую ногу он попал; кабы я
дальше стоял, убил бы меня. И теперь вся левая сторона болит, сказывается. Страдал, а родителю не
поведал -- он бы высек меня!
У Бориса Егоровича Монахова обучался живописному; семь месяцев рисовал только азбуку,
значит, зеницы ока; и до всего человека вырисовывал фигуры карандашом, за краски не принимался;
последняя фигура оставалась, зады человека вырисовать, и ее не вырисовал.
От бога не утаишь, теперяча, но от вас могу утаить; однако, хочу я сказать, отчего я сделался
столяром: у хозяина, теперяча, вышпаклеваны были шесть икон, под живопись, приготовлены были, и я
сейчас на печку поднял эти деки, чтобы они скорее сохли, а их и разорвало с концов-то вершков около 4х,
по стругам-то!
Случилось на масленой неделе. За 90 верст от Вологды естя волость Шуйская, где хозяин жил. Я
увидел свою беду -- неизбежная гибель от хозяина будет, попало бы на орехи! Никому не сказал и сейчас
сходил в одно место, узнал, что в Вологду едут, и стал просить у хозяина уволения на масленичной неделе
отпустить меня к родителям, даже поклонился в ноги, и он отпустил меня с удовольствием. Я, значит,
Стр.1