В. Вересаев
"ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЕСЬ МИР!" (О Льве Толстом)
Источник - В. Вересаев. "Живая жизнь",М., Изд-во политической лит-ры, 1991
OCR и вычитка - Александр Продан
alexpro@enteh.com
Немец засмеялся, вышел совсем из дверей коровника, сдернул колпак и, взмахнув им над головой,
закричал: -- Und die ganze Welt hoch!
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: "Und vivat die
ganze Welt". Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой
коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и
братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и, улыбаясь,
разошлись, немец -- в коровник, Ростов -- в избу.
"Война и мир"
I
ЕДИНСТВО
Солнце -- яркое, горячее солнце над прекрасною землею. Куда ни взглянешь, всюду неожиданная,
таинственно-значительная жизнь, всюду блеск, счастье, бодрость и вечная, нетускнеющая красота. Как
будто из мрачного подземелья вдруг вышел на весенний простор, грудь дышит глубоко и свободно.
Вспоминается далекое, изжитое детство: тогда вот мир воспринимался в таком свете и чистоте, тогда
ощущалась эта таинственная значительность всего, что кругом.
Среди прекрасного мира -- человек. Из души его тянутся живые корни в окружающую жизнь,
раскидываются в ней и тесно сплетаются в ощущении непрерывного, целостного единства.
"И все я был один, -- рассказывает Николенька в "Юности", -- и все казалось, что таинственновеличавая
природа, притягивающая к себе светлый круг месяца, стоящий везде, и как будто наполняющий
собою все необъятное пространство, и я, ничтожный червяк, -- мне все казалось в эти минуты, что как
будто природа, и луна, и я, мы были одно и то же".
Оленин лежит в первобытном лесу, в логовище оленя. "Около меня, пролетая между листьями,
которые кажутся им огромными островами, стоят в воздухе и жужжат комары; и все они что-нибудь и
зачем-нибудь жужжат около меня, и каждый из них такой же особенный от всех Дмитрий Оленин, как и я
сам". Ему ясно представилось, что думают и жужжат комары: "Сюда, сюда, ребята! Вот кого можно есть!"
-- жужжат они и облепляют его. И ему ясно стало, что он нисколько не русский дворянин, член
московского общества, а просто такой же комар или такой же фазан или олень, как и те, которые живут
теперь вокруг него".
Князю Мышкину Достоевского мучительно чужд и недоступен "вечный праздник природы". Как
незваный гость, "всему чужой и выкидыш", тоскливо стоит он в стороне и не в силах отозваться душою на
ликование жизни. Для Толстого же этот праздник -- свой, родной. Он рвется в самую его гущу, как
ласточка в воздух.
"Я люблю природу, -- пишет Толстой, -- когда она со всех сторон окружает меня и потом
развивается бесконечно вдаль, но когда я нахожусь в ней. Я люблю, когда со всех сторон окружает меня
жаркий воздух, и этот же воздух, клубясь, уходит в бесконечную даль, когда вы не одни ликуете и
радуетесь природой, когда около вас жужжат и вьются мириады насекомых, сцепившись, ползают
коровки, везде кругом заливаются птицы. А это (альпийская вершина) -- голая, холодная, серая площадка,
и где-то там красивое что-то подернуто дымкой дали. Но это что-то так далеко, что я не чувствую
главного наслаждения природы, не чувствую себя частью этого всего бесконечного и прекрасного далека.
Мне дела нет до этой дали". (Из черновых путевых заметок Толстого о Швейцарии.)
Вокруг человека -- огромное море жизни: животные, растения. У них нет рассудка, они не умеют
говорить. Но в них есть самое важное, что и в человеке важнее рассудка и слов.
"-- Нынче весной, -- рассказывает дядя Ерошка, -- так-то подошел табун важный, зачернелся.
"Отцу и сыну..." уж хотел стрелить. Как она фыркнет на своих на поросят: "беда, мол, детки: человек
сидит!" -- и затрещали все прочь по кустам.
-- Как же это свинья поросятам сказала, что человек сидит? -- спросил Оленин.
Стр.1