В. Ушаков
Премьер-майор
Полуисторический рассказ
Русские альманахи: Страницы прозы / Сост. и автор примечаний В. И. Коровин.-- М.:
Современник, 1989 (Классическая библиотека "Современника")
OCR Бычков М. Н.
Как ни скоро все забывается ныне, но 1815 год будет долго памятен. Подобно эпохе благотворного
перелома тяжкой болезни, этот год окончил пятнадцатилетнее волнование Европы и, по-видимому,
упрочил спокойствие просвещенного мира, которое, по странному случаю, действительно не прерывалось
также пятнадцать лет. Как радостна была эта эпоха для русских, а особливо для воинов! После
достославной брани, во время которой самые лавры нам надоели, по легкости их добывания, новая жизнь
открылась для цветущего поколения того времени: тогда все оно возвратилось на родину с
победоносными знаменами, под которые собралось в годину опасности. Не преувеличена будет
гипербола, если скажешь, что вся юная Россия была в побежденной столице Наполеона, вместе с своим
незабвенным вождем-монархом.
И так -- мир! мир вожделенный, а с ним свежие воспоминания о славе русского оружия, о
приятном, торжественном путешествии, совершенном по целой Европе! Вместе с тем сколько новых
понятий, сколько опытности, приобретенной в двухлетнее посещение образованнейших стран земного
шара! Все это -- новые сокровища для матери-России! Повесим лаврами обвитые мечи под святыми
иконами родительских домов и посвятим себя мирному просвещению наших соотчичей!
С такими мыслями тридцатилетний полковник Аглаев, обремененный знаками отличия всех
наций, решился променять щегольской гвардейский мундир на степенную униформу чиновников
министерства юстиции.
-- Теперь уже я не воин!-- говорил Аглаев с самодовольною улыбкою и оправляя щегольски
повязанный галстук.
-- Теперь уже ты не воин!-- насмешливо говорили бывшие товарищи, когда новое появление
Наполеона вторично манило на берега Сены.
Отец Аглаева жил в то время в Петербурге -- для сына! Как не полюбоваться на блистательную
службу своего детища. Как не сказать, видя его, упоенного славою: "В наше время, при матушке
Екатерине, все было гораздо лучше! Это воспоминание лучших лет имеет неизъяснимую прелесть! Это как
будто торжество над новым поколением, которое пред глазами нашими наслаждается настоящим, между
тем как мы утешаемся только воспоминанием". Тогда лучше было!-- и с этим выражением победа остается
за нами!
В особенности радовало старика Аглаева то, что сын его попал под начальство мужа знаменитого,
остатка достославного царствования Великой Е_к_а_т_е_р_и_н_ы, министра Г. Т.
-- Вот голова!-- говорил старик Аглаев.-- Учись, брат! Прилежно учись, внимательно изучай этого
знаменитого мужа!
Молодой Аглаев, с должною покорностью приняв советы родительские, в душе своей видел два
недостатка в знаменитом муже: во-первых, он был стар; во-вторых, никогда не был в Париже. А что в
1815 году не бывшие в Париже в прошедшем году едва ли ставились на ряду с слепорожденными, то это
отнюдь не удивительно и не предосудительно: мы почитали Париж нашим завоеванием, нашею
собственностью, знакомым нам складочным местом всех богатств ума и познаний, из которого могли мы
беспошлинно вывозить просвещение, вместе с бронзою и помадою Губигана-Шардена!
Тем не менее пламенный чтитель Парижа не мог отказать в дани глубокого почтения маститому
своему начальнику, свидетелю другого века и опытному законоведцу, удостоенному доверенности
великого миротворца Европы. Г. Т., с своей стороны, удостоил особенного внимания сына бывшего
своего сослуживца. И старик и молодой Аглаевы нередко беседовали с министром в минуты его
отдохновения. Г. Т. охотно разговаривал о делах государственных и сообщал свои мнения. Желая угодить
старому приятелю, он делал сыну его мудрые наставления по вверенной ему части. Г. Т. охотно
сознавался в том, что дряхлость обессилила его и что он может только указывать пути, на которых уже
другие должны подвизаться.
В беседе с Аглаевыми, естественным образом, разговор касался предметов важных. Г. Т., довольно
долго толковавши со стариком, заметил, что сын слушает их с каким-то нетерпением и как будто желает
Стр.1