Константин Михайлович Станюкович
Рождественская ночь
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 12 марта 2003 года http://publ.lib.ru
"К.М.Станюкович. Собр.соч.в 10 томах. Том 3": Издательство "Правда";Москва; 1977
Константин Михайлович Станюкович
Рождественская ночь
Волшебная тропическая ночь, вслед за закатом солнца, почти внезапно опустилась над Батавией
{Батавия -- город на северо-западном побережье острова Ява (ныне -- столица Индонезии, Джакарта).} и,
благодаря ветерку, дувшему с моря, дышала нежной прохладой, казавшейся таким счастьем после
палящего зноя дня. Мириады звезд зажглись на небе, и луна, круглая и полная, лила свой серебристый
свет с высоты бархатисто-темного купола и, медленно плывя, казалась задумчивой и томной.
В эту чудную ночь, накануне Рождества Христова, белый катер с клипера "Забияка", стоявшего
верст за шесть, за семь на рейде, -- дожидался у одной из пристаней нижней части города господ
офицеров, бывших на берегу.
Эта нижняя, "деловая" часть города с конторами, пакгаузами {Пакгауз -- специальный склад для
хранения грузов при железнодорожных станциях, портах и т.п.}, лавками, складами и тесно скученными
домами, исключительно населенная туземцами -- малайцами и метисами, да пришлыми китайцами,
ютилась почти у самого моря, кишащего акулами и кайманами, в нездоровой, сырой и болотистой
местности. Настоящие хозяева острова Явы, голландцы, жили наверху, на горе, в европейской Батавии,
роскошном, чистом городке изящных домов, вилл и гостиниц, тонувшем в густой зелени садов и парков,
в которых высились гигантские пальмы. Оттуда с ранней зари деловые люди спускались в малайский
квартал и в десять часов утра уже возвращались домой в свои прохладные дома. Адская жара заставляла
прекращать занятия, возобновлявшиеся снова за несколько часов до заката и оканчивающиеся часов в
десять вечера.
Оживленная и шумная днем жизнь в малайском квартале затихла. Огоньки в маленьких домах
потухли, и узкие и грязные, прорезанные смертоносными каналами, улицы нижнего города опустели.
Даже не видно было шныряющих у пристаней ночных темнокожих фей-малаек, чтобы смущать матросов
всевозможных национальностей, давно не бывших на берегу, и своим более чем откровенным нарядом, и
выразительными пантомимами, и острым, неприятным запахом кокосового масла, которым малайки
расточительно пользуются, смазывая им и волосы, и руки, и шею. Пусто везде. Изредка лишь мелькнет
громадный бумажный фонарь запоздалого разносчика всяких товаров, китайца -- этого еврея почти всего
востока, возвращающегося из верхнего города, от варваров, к себе домой на отдых.
Где-то вблизи на рейде, на каком-то судне пробило шесть склянок -- одиннадцать часов. Туземец
спит. У пристани и далеко кругом стоит мертвая тишина с однообразным шепотом морского прибоя,
который нежно лижет береговой вязкий песок. Только по временам эта торжественная, полная какой-то
таинственности, тишина тропической ночи нарушается вдруг шумными всплесками, когда крокодил,
после дневного крепкого сна на отмелях под отвесными лучами солнца, забавляется в воде, ловя добычу.
И снова тишина.
Русские матросы с "Забияки", катерные гребцы, в ожидании господ, находились все на катере.
Лунный свет падал на их белые рубахи и захватывал некоторые лица. Несколько человек, растянувшись
под банками, сладко спали. Один чернявый молодой матросик задумчиво и как-то вопросительно
поглядывал то на мерцающие звезды, то на сверкающую серебром полосу моря и видимо думал какую-то
думу, судя по его напряженно-строгому лицу. По временам, когда раздавались всплески, он вздрагивал и
пугливо озирался на товарищей. А человек шесть или семь собрались около кормы и, рассевшись по
бортам на сиденьях, вели беседу как-то особенно тихо, почти шепотом, словно бы боясь нарушить
тишину этой волшебной ночи и точно несколько пугаясь ее жуткой таинственности. Дымок нескольких
курящихся трубочек с острым запахом махорки приятно щекотал обоняние беседующих гребцов.
Стр.1