Письма Ф. Сологуба к О. К. Тетерниковой
Публикация Т. В. Мисникевич
Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1998-1999 год.
Спб., "Дмитрий Буланин", 2003
OCR Бычков М. Н.
Личность младшей сестры Федора Сологуба, Ольги Кузьминичны Тетерниковой, до сих пор
остается практически вне поля зрения исследователей жизни и творчества писателя; в воспоминаниях
современников о Сологубе ей отводится всего по несколько строк.1 Сологуб сам отметил в Предисловии к
третьему изданию романа "Тяжелые сны" (сентябрь 1908 г.): "Милая спутница, изнемогая в томлениях
суровой жизни, погибнет, и кто оценит ее тихую жертву? Посвящаю книгу ей, но имени ее не назову".2
Сологуб открыто говорил о своем жизненном и творческом единстве с женой, Анастасией Николаевной
Чеботаревской (1876--1921),3 но, безусловно, писатель и его сестра были связаны не менее сильно. После
смерти Ольги Кузьминичны Сологуб писал приятельнице покойной, М. Н. Карвовской: "Вы не можете
знать, как велика моя потеря, как мне тяжело и пустынно. <...> С сестрой связана вся моя жизнь и теперь я
словно рассыпался и взвеялся в воздух. Живу внешне как всегда, и пишу, но как-то мне дико, что умер не
я".4
Ольга Кузьминична Тетерникова родилась 11 (24) июня 1865 г. в Петербурге.5 Как и брата, ее
крестила Галина Ивановна Агапова, в семье которой на месте "одной прислуги" жила их мать, Татьяна
Семеновна Тетерникова (1832--1894), но, по-видимому, особого интереса и внимания к Ольге "господа"
не проявляли.6 Она училась и жила в ремесленном приюте у Московской заставы, приходила домой
только по выходным и на праздники. Тем не менее определенное культурное влияние семья, где
интересовались литературой, музыкой, театром, оказала и на Ольгу.
В 1882 г. Ольга Кузьминична вместе с матерью последовала за братом в г. Крестцы Новгородской
губернии: после окончания Учительского института он получил там место учителя математики в
городском училище. В 1884 г. она дважды (в начале и в конце года) пыталась устроиться в Петербурге.
Причиной ее отъезда из Крестцов, помимо стремления к образованию и самостоятельной жизни,
возможно, явилась тяжелая семейная обстановка, вызванная деспотичным характером матери. "Как скоро
обнаружился характер, два месяца жизни с родными детьми, -- писала еще в ноябре 1882 г. Г. И. Агапова
в ответ на письмо Сологуба о том, как устраивается их жизнь на новом месте, -- я знала, что предстоит
вам много горя с ней <...> Ты теперь, мой друг, человек самостоятельный, старайся ей выставить все
недостатки ее характера и прямо скажи, если будет продолжаться, то тебя ненадолго хватит <...> я боюсь
за мою милую дорогую Олю, жизнь с таким характером постоянно может ожесточить и ее, такие
характера вредно действуют на молодых и неопытных".7
Из писем Ольги Кузьминичны, поступившей в Петербурге мастерицей к портнихе, видно, как
трудно ей приходилось вдали от близких: "Хочу учиться в бабки, да обратиться за советом не к кому";
"Мастерицы как собаки или уж я не знаю, с чем их сравнить, мне ужасно не нравятся, весь день говорят
такие гадости, что просто слушать противно, и я так рада, что я совсем на них не похожа. Как немного
пристроюсь тут, тогда схожу к Бороздиным8 и достану программу и книг себе, буду по вечерам читать,
когда все разбегутся".9
Девятнадцатилетней Ольге Тетерниковой был явно чужд мир, с которым она была тесно связана
по своему социальному положению и происхождению. При этом сформировавшееся в детстве у Сологуба
представление: "Господа -- не люди"10 стало столь же близким его сестре. Вот как, например, описывает
Ольга Кузьминична свой визит в семью жены Михаила Михайловича Агапова, Марии Евгеньевны,
урожденной Баумгартен, помогавшей ей устроиться в Петербурге: "Марья Евгеньевна назвала меня
гордой и солидной дамой, Софья и все прочие и не узнали, так представились, что они меня никогда и не
знали, и все за то, что я у них не поцеловала ручек, да когда они меня послали было на кухню поесть
пирога постного, то я им сказала, что я пришла не голодная да и не есть пирог, а узнать об месте <...> все
там скоты страшные, я к ним теперь и не хожу, а когда я собралась к отцу," то они мне вздумали давать 20
<копеек> на дилижанс, я денег не взяла и сказала, что к отцу сходить у меня найдутся деньги, а если их
нет, то я и пешком бы дошла, да мне теперь времени нет...".12
Чувство уязвленного самолюбия, мнительность, обидчивость, свойственные Федору Сологубу, в
не меньшей степени проявлялись у Ольги Кузьминичны. Она всячески пыталась оградить себя от "мира
чахлой нищеты", нередко становилась заносчивой и нетерпимой по отношению к окружающим. Так,
Стр.1