В. А. Слепцов
Ночлег
(Подгородные сцены)
Оригинал здесь: Библиотека Нестора.
На дворе стояла оттепель, смеркалось; по опустевшим городским улицам кое-где бродил народ.
Запоздавшие на базаре мужики, лежа в санях, перекликались и погоняли лошадей. На самом краю
города, в харчевне виднелся огонь. У крыльца, на площадке, густо покрытой навозом, стояли извозчичьи
и крестьянские сани. Свет, полосою падавший из окна, освещал шершавые бока лошадей, угрюмо
мотавших мокрыми хвостами, и наблюдавшего за лошадьми мальчишку в полушубке.
Рядом с харчевнею, в ворота постоялого двора въезжали мужики. На дворе виден был фонарь,
висевший на перекладине, и несколько крестьянских саней. В избе тоже светился огонь. Хозяйская
работница накрывала на стол и сбирала ужин. Человек пять мужиков сидело по лавкам; один из них
разувался и вытаскивал из сапог солому; другой полез было на печь, однако слез - на печи лежал хозяин
пьяный. Между тем в избу всё входили вновь приехавшие мужики; понизу из двери стлался пар; в сенях
хозяйка выдавала овес.
-Щец, что ли, влить, али вперед квас станете хлебать? - спрашивала у мужиков работница.
- Мы всё станем, - отвечал один.
- Подавай, что есть, - прибавил другой.
Работница поставила на стол чашку с квасом, мужики помолились на образа и сели. Вошла
хозяйка с фонарем и сказала:
- Хлеб да соль!
- Просим милости, - ответил один из мужиков, высыпая в чашку накрошенную рыбу.
- Огурчика бы, - вполголоса заметил другой.
- Нету, родимый, нету... Прокисли, - ответила хозяйка. - Мало соли, что ли, уж не знаю. Скотине
покидали, и скотина не ест. Такая мне, право, досада с этими с огурцами; кабы знала, легче бы не солила.
Мужики молча стали хлебать квас.
- Это кто ж у вас, хозяйка, на печи-то лежит? - спросил один из сидевших за столом.
- Хозяин лежит, родимый, хозяин. Грешным делом тоже выпил, ну и спит. Незомь 5 его.
- Что ж он у вас, дерется? - спросил другой.
- Нет, драться он не дерется, а тоже со временем озорничать лют. Черёзвый он у нас смирен; так
смирен, настоящий андел, хошь паши на нем; ну а выпьет, - всех распужает.
В это время вошли только что приехавшие, помолились, сказали "хлеб да соль" и начали
раздеваться.
- Кирсановски будете? - спросил один из вновь вошедших.
- Нет, мы духовщински, - не глядя отвечал один из сидевших за столом.
- Давно ль из двора?
- Пяты сутки.
- Ну, как дорога?
- Что дорога? Дорога ноне везде одна.
- Дорога, брат, Сибирь, - добавил другой.
- Лошадей так сморили, так сморили, - ни нА что не похоже.
Ноне утром встали, вышел я лошадей попоить; а они, брат, за овес-то и не примались.
- Как не сморить. Пуще всего моча одолела. Эдакой мочи то есть и не видано. Всё норовим
засветло ночевать. Теперь ночью где в зажоре застрял, беда. Пропадешь.
- Пропадешь. Долго ли до греха.
- Ночью как можно? - сказал один, развешивая над печкою онучья. - И днем-то не приведи
господи, а не токмА что ночью. Тоже и скотину беречь нужно. Дорогой-то едешь, почитай что все на
себе везешь.
- Скотину не беречь, что ж тогда будет? - заметил один из сидевших за столом и прибавил:
- Лапши нету?
- Нет, лапши нету, - отвечала хозяйка. - Мы картофь варили.
Стр.1