Александр Серафимович
У обрыва
----------------------------------------------------------------------Авт.сб.
"Железный поток".М., "Правда", 1981.
OCR & spellcheck by HarryFan, 4 December 2000
----------------------------------------------------------------------1
Уже
посинело под далеким поворотом реки, над желтеющими песками, над обрывистым берегом,
над примолкшим на той стороне лесом.
Тускнели звуки, меркли краски, и лицо земли тихонько затягивалось дымкой покоя, усталости
под спокойным, глубоко синевшим, с редкими белыми звездами небом.
Баржа и лодка возле нее, понемногу терявшие очертания, неясно и темно рисовались у берега.
Отражаясь и дробясь багровым отблеском, у самой воды горел костер, и поплескивал на шипевшие
уголья сбегавшей пеной подвешенный котелок, ползали и шевелились, ища чего-то по узкой полосе
прибрежного песку, длинные тени, и задумчиво возвышался обрыв, смутно краснея глиной.
Было тихо, и эту тишину наполняло немолчное роптание бегущей воды, непрерывающийся
шепот, беспокойный и торопливый, то сонный и затихающий, то задорный и насмешливый, но река была
спокойна, и светлеющая поверхность не оскорблялась ни одной морщиной.
Всплеск рыбы, или крики ночной птицы, или шорох осыпающегося песку, или едва уловимый
шум пароходного колеса, или почудилось - и снова дремотное, невнятное шептание, то замирающее и
сонное, то встрепенувшееся и торопливое, и светлый, ничем не нарушимый покой реки под все
густеющей синевой надвигающейся ночи.
- "Ермак", никак, идет.
- Где ему!.. Теперича небось на Собачьих Песках сидит...
И человеческие слова, такие простые и ясные, прозвучали и погасли в этом непонятнобеспокойном
шепоте спокойно-недвижной реки.
Короткая, притаившаяся у колебавшегося огня тень разом вытянулась, побежала от костра;
уродливо перегнулась через обрыв и пропала в степном сумраке, откуда неслись крики перепелов и
запахи скошенных трав, а над костром поднялся высокий, здоровенный, с длинными рукам и ногами, в
пестрядинной рубахе человек и, скинув ложкой сбегавшую через края пену, всыпал в бившую ключом
воду пригоршню пшена. Вода мгновенно успокоилась, а тень скользнула по обрыву, вернулась из степи
и опять притаилась у огня. Длинный человек сидел, неподвижно обняв колени, глядя на светлеющую
реку, на пропадающий в сумеречной дымке лес, дальний берег.
Поодаль на песке, протянувшись, неподвижно и мертво чернела человеческая фигура.
Не было видно лица.
Спал ли он, или думал, или был болен, или уже не дышал - нельзя было разобрать.
Уже потонул в темнеющей синеве и не стал видим лес, и поворот реки, и дальние пески, только
вода по-прежнему поблескивала, но уже черным, вороным блеском, и звезды в ней бездонно повисли,
яркие и бесчисленные.
И казалось, так и нужно, чтоб в эту синюю ночь у дремотно-шепчущей воды возле обрыва горел
костер, и красный отсвет трепетал, неверно озаряя багровым светом костра высокую, нескладную, но
точно выкованную фигуру человека, могуче охватившего руками колени, и неподвижную темную
фигуру на песке, и третьего - с широкой бородой старика, со спокойным и строгим лицом, отлитым из
бронзы.
Как будто кто-то задумчиво, без слов пел, и не было слышно голоса, и только представлялась
потонувшая в ночной синеве река, и костер, и смутный обрыв, и в темной глубине чуть зыблемые звезды.
- Пришло время...Жисть-то она человеческая, как трава полезла...
Голос был ровный, спокойный, медлительный, и так было спокойно кругом, что нельзя было
сказать, кому принадлежит голос.
Стр.1