Пантелеймон Романов
КОШКА
Источник: Пантелеймон Романов; Избранные произведения.
Изд-во "Художественная литература", Москва, 1988.
OCR и вычитка: Александр Белоусенко (http://belolibrary.imwerden.de), 20 августа 2002.
В маленькой комнатке квартиры No 45 жила одна уже немолодая некрасивая женщина.
Никто из квартирантов не знал, откуда она появилась и кто она, в сущности, была. Не знали даже,
была ли она замужем или нет, брошенная мужем или вдова и на что она жила. Последнее было особенно
странно, так как обычно жильцы всегда хорошо осведомлены относительно подробностей частной жизни
их соседа: на какие средства живет, много ли он получает, много ли тратит. И если в этой частной жизни
кроется какая-нибудь тайна, вроде незарегистрированного брака, то к такому жильцу или жилице соседи
относятся с особенным интересом.
Каждый шаг такого жильца точно отмечается, обсуждает ся, и мнение о нем составляется в
первый же день. И чем больше в жизни такого жильца заключается незаконного или, с точки зрения
квартирной морали, достойного осуждения, тем больше внимания ему уделяют.
Сосед всегда выглянет из своей двери, если услышит, что к обитателю или особенно
обитательнице смежной комнаты кто-то пришел или послышится осторожное звяканье бутылок и
незнакомый мужской голос в одинокой до того женской келье,-- тогда он непременно выйдет в коридор,
сделав при этом вид, что он что-то ищет, и с бьющимся от запретного интереса сердцем пройдет
несколько раз мимо дверей соседки, если окажется, что дверь осталась неплотно прикрытой, в расчете,
что ему удастся посмотреть кусочек, может быть, незаконной и достойной осуждения жизни.
Тогда он возвратится к своей строгой и благообразной жене и, чтобы она не учла как-нибудь посвоему
его излишний интерес к соседней комнате, скажет с презрением спокойного и добродетельного
человека: "Уж и соседку нам бог послал: настоящий веселый дом. Сейчас нарочно вышел посмотреть,
что там делается".
На что супруга, покосившись на него, скажет с явным недоверием к его добродетели: "Ты на
других-то поменьше смотри, а то каждый вечер мимо двери шныряешь".
Но за жилицей маленькой комнаты никто не мог ничего предосудительного заметить. Она
никогда никого не беспокоила шумом, у нее никто никогда не бывал. Она была худа, бледна, с плоской
грудью, в вечной светленькой блузке и залатанных башмаках.
Почти на весь день она куда-то уходила с мягким свертком из черного коленкора под мышкой,
похожим на те свертки, которые носят портные и портнихи, относя свои заказы. Видели ее только утром,
когда она выходила из своей комнаты, чтобы вскипятить себе чаю в общей кухне. И даже это делала она
тихо, неслышно и боязливо отодвигаясь в сторону, если кто-нибудь другой подходил к плите.
Не все даже знали, что ее зовут Марьей Семеновной, и может быть, никто и не замечал ее и не
думал о ней, если бы не одно обстоятельство, благодаря которому некоторые жилицы даже завидовали
ей: у нее была громадная кошка с белой длинной пушистой шерстью без единого пятнышка. В первый
же день появления Марьи Семеновны эту кошку осмотрела вся квартира, даже переворачивали ее лапами
вверх, выискивая, неужели в самом деле так-таки ни одного пятнышка не найдется.
Пятнышка не было. Ни одного.
Кошка была единственным существом, которое чувствовало любовь к этой бедной и
неинтересной женщине. Она, вызывая у всех удивление своей преданностью, аккуратно каждый вечер
ждала у двери черного хода возвращения Марьи Семеновны. И потом, мурлыча, ходила за ней по пятам.
И в то же время она была и со всеми ласкова и общительна. Дети запрягали ее в колясочку, заставляли
прыгать через руки или клали ее в передней на старый с продавленными пружинами диван лапами вверх,
спеленывали и надевали на шею резиновую соску на ниточке. И кошка, мурлыча, лежала спокойно с
соской и дремала, закрыв глаза. Только хвост ее из пеленок чуть пошевеливался. Звали ее Машей. Один
раз она пропала на сутки, вся квартира сейчас же заметила, и все беспокоились, отыщется она или нет.
Каждый входивший первый раз в квартиру при виде Маши невольно вскрикивал:
-- Какая прелесть! Чья она?
И если спрашивающему молча указывали на проходившую в это время по коридору Марью
Семеновну, он взглядывал на нее молча, сразу охладевший, и, только когда обладательница кошки
скрывалась за дверью, он вновь обретал свой восторженный тон.
Стр.1